Тот, кто знает

- Давай погуляем, - предложил Вадим, когда они приехали в Москву и вышли на Комсомольскую площадь.

Наташа посмотрела на часы. Они обещали вернуться к четырем, чтобы проводить Люсю, а сейчас только без четверти два. Действительно, лучше погулять, побыть вдвоем, чем сидеть дома и вымученно общаться с вечно недовольной сестрой. Они нырнули в метро, проехали две остановки от "Комсомольской" до "Кировской", вышли на Чистопрудный бульвар и медленно пошли вдоль бульварного кольца в сторону Арбата. Народу вокруг было мало, летними воскресными днями Москва пустела - все разъезжались на дачи и садовые участки. Они шли, держась за руки, разговаривали, и постепенно Наташа стала чувствовать, как к ней возвращаются душевное равновесие, спокойствие и обычно присущая ей уверенность в своих силах, которые она вдруг потеряла там, за городом, после неудачной попытки увидеть своих детей. Вообще Вадим всегда так на нее действовал: что бы ни случилось, как только он оказывался рядом, все проблемы начинали казаться разрешимыми, а все расстройства и обиды - пустячными.

- Хочешь мороженого? - спросил он, когда они проходили мимо киоска.

- Мороженого? - удивленно переспросила Наташа. - Да нет, не хочу. Что я, маленькая?

- А когда маленькая была - любила?

- Конечно. Все дети любят мороженое.

- Раз раньше любила, значит, и теперь любишь, - уверенно сказал Вадим, покупая ей трубочку "Бородино". - А соку хочешь? Давай я тебе еще сок возьму, яблочный или виноградный.

- Да что с тобой? - рассмеялась Наташа. - Ты не забыл, сколько мне лет? Я же твоя жена, а не дочка.

- Ты не понимаешь. Мы с тобой все время жили врозь, ты в Москве, а я сначала в Ленинграде, потом в Лице. Переписывались, перезванивались, а когда удавалось встретиться, то, извини за подробности, из постели не вылезали. И вот мы сейчас с тобой идем по Москве, держимся за руки, и я вдруг подумал, что мы давно уже женаты, у нас двое сыновей, а ведь я за тобой так толком и не поухаживал. Мороженым тебя не угощал, когда тебе было девятнадцать, в кафе не водил, цветов не дарил.

- Неправда, - горячо возразила Наташа, сразу вспомнив тот букет белых махровых гвоздик, который в поезде "Ленинград - Москва" обильно поливала слезами влюбленная Инка Левина, - и цветы ты мне дарил, и в кафе водил.

- Мало дарил. И мало водил. По пальцам можно пересчитать, сколько раз. Но это не потому, что я невнимательный, а потому что мы мало бывали вместе. Вот я и хочу по мере возможности это восполнить хотя бы сейчас.

Намерение свое Вадим осуществил, и пока они дошли до дома в переулке Воеводина, почти силком заставил Наташу съесть три порции разного мороженого, два эклера, выпить кофе и бокал шампанского, а также принять в подарок букетик тюльпанов и охапку полевых цветов, купленных за рубль у какой-то бабульки.

В квартиру они вошли, когда на часах было без двадцати четыре. Наташу немного удивила странная тишина, ведь перед отъездом обычно бывает много суеты, вещи постепенно выносят в прихожую и все время проверяют, не забыли ли чего. Люся говорила, что поезд у нее в семнадцать часов с минутами, значит, сборы должны быть в самом разгаре. Однако по коридору никто не ходил, и из кухни голоса не доносились. Наташа юркнула в свою комнату, достала большую вазу, сходила в ванную, чтобы налить в нее воды, поставила цветы. Глубоко вздохнула.

- Ну что, Вадичек, праздник кончился, начинаются суровые будни. Пойду объясняться с сестрицей. Сколько веревочке ни виться, а разговаривать все равно придется.

- Мне пойти с тобой? - предложил он.

- Да нет, спасибо. Люсе не нужны лишние свидетели ее позора.

- А тебе моральная поддержка тоже не нужна?

- А я возьму с собой вот это, - Наташа зажала в кулаке маленький кусочек янтаря с застывшей в нем мухой - давний подарок Вадима, - и буду знать, что ты со мной, у меня в кармане. Ну, я пошла.

Она открыла дверь в комнату матери и остолбенела. Галина Васильевна мирно дремала на диване, укрывшись пледом, а Люся сидела у стола и читала толстую книгу. "Мама заболела! - мелькнула первая мысль. - Ей стало плохо, вызывали "неотложку", сделали укол, теперь она уснула, и Люся не может собрать вещи, боится маму потревожить."

- Что с мамой? - шепотом спросила Наташа, с трудом сдерживая нарастающую панику.

- Ничего особенного, - вполголоса ответила сестра, пожимая плечами. - Мама спит.

- Ты собралась? Вещи уложила?

- Нет.