Реквием

– Значит, Чистяков дома?

– Боюсь, что уже нет, я его у самого порога поймал. По крайней мере, он так заявил. Не отвлекай меня, Аська, у меня и без того с мыслями напряженка, а ты меня сбиваешь.

– Извини. Что ты хотел сказать?

– Я хотел сказать, что Барсуков, выходит, все-таки был связан с криминалитетом, раз получил откуда-то это кольцо.

– Выходит.

Настя разговаривала с Коротковым, выйдя с трубкой в спальню родителей, однако, закончив разговор, она заметила, что дверь комнаты открыта и на пороге стоит ее племянник. Глаза паренька восторженно блестели.

– А ты с кем разговаривала? – шепотом спросил он.

– Почему шепотом? – парировала она. – Говори нормально.

Он откашлялся, и Настя со смехом сообразила, что у него просто настолько дух захватило от подслушанного, что голос сел.

– Ты преступников ловишь, да? – сказал он нормальным голосом.

– Уже нет. Раньше ловила. Тебе говорили, что подслушивать нехорошо?

– Я случайно. Зашел, чтобы достать подарок для тебя, сумка здесь стоит. Настя, а ты про что сейчас разговаривала? Про какого дедушку? Он преступник?

– Он не преступник, а просто дедушка. Любопытство, конечно, не порок…

– Но большое свинство, – уныло закончил племянник детскую поговорку. – Я уже не маленький, а мне ничего рассказывать не хотят.

– Послушай, ты не должен обижаться, – очень серьезно сказала ему Настя. – Если бы я говорила сейчас о преступниках, то я бы и взрослому человеку ничего не сказала. Ну ты сам посуди, как можно ловить вора, например, или грабителя, если рассказывать об этом всем подряд. Согласен?

Юра кивнул. Унылое выражение моментально покинуло его физиономию, ведь его только что поставили в один ряд со взрослыми!

– А теперь давай твой подарок.

Парень полез в большую дорожную сумку, стоявшую в углу спальни между шкафом и балконной дверью, и вытащил небольшую коробочку.

– Это тебе.

Настя открыла коробку и вытащила из мягкой папиросной бумаги изящный колокольчик из нежно-сиреневого стекла. Она встряхнула игрушку, и по комнате разлился негромкий уютный звон.

– Какая прелесть! Спасибо, милый.

– Это мой друг сделал, я его попросил, специально для тебя, – с гордостью сообщил Юра. – Он в областном центре на стеклодува учится.

– Спасибо, – тепло повторила Настя.

Чистяков явился минут через сорок, запыхавшийся и взъерошенный.

– На дорогах такая гололедица, что я не рискнул ехать на машине, сообщил он, раздеваясь. – Пока от метро бежал, раз пять поскользнулся, чуть не грохнулся.

– По-моему, все-таки грохнулся, – заметила Настя, подозрительно поглядывая на его пальто.

– Ну, один раз не в счет.

– Почему ты задержался? Случилось что-нибудь? – спросила она.

– Да аспирант очередной пристал с ножом к горлу, чтобы я посмотрел статью, которую ему завтра в сборник сдавать. Я уж и так крутился, и эдак, не могу, мол, в гости иду, опаздывать нельзя, но не гнать же его в шею, коль явился в дом. В конце концов, я же опаздывал не на самолет, а всего лишь в гости. Итак, где племянники? С кем я должен знакомиться?

На родню, особенно на младшее поколение, профессор Чистяков произвел сильнейшее впечатление. Таких ученых они еще не видели. Образ профессора для них был пока что прочно связан с книжно-киношным образом серьезного немолодого человека в очках, с благородной сединой и желательно с бородой, неторопливого в движениях и несущего себя со значительностью и достоинством. Отчасти этот образ укрепила в них и Надежда Ростиславовна Каменская, всегда, даже в самой семейно-домашней обстановке выглядевшая строго – элегантно. Чистяков же, несмотря на наличие очков и обильную седину, выглядел в их глазах мальчишкой, нескладным и лохматым. Он охотно смеялся даже над незамысловатыми шутками, рассказывал смешные истории про иностранных ученых, сыпал комплиментами в адрес яркой брюнетки Ларисы, заставляя ее краснеть, ловко ухаживал за соседками по столу – тещей и ее сестрой и вообще оказался душой общества. Настя была благодарна ему за этот взрыв компанейства, на нее перестали обращать внимание, и она могла помолчать или тихонько поговорить с отчимом.

– Зачем Коротков звонил? Разве вы опять вместе работаете? – спросил вполголоса Леонид Петрович.

– Случайно. Иван поручил покопаться в одном убийстве, которое, как ему кажется, имеет прямое отношение к моей аналитической работе. Вот и копаемся.