Реквием

– Сказала, потому что это правда. Мы действительно познакомились в августе.

– И раньше никогда не встречались?

– Никогда.

– А откуда же тогда у вас это кольцо?

– Ну я вам сто раз говорила: Саша подарил! Чего вы еще хотите?!

– Да помилуйте, Валерия Геннадьевна! – Изумление, разыгранное Ольшанским, было таким искренним, что Настя даже поверила в него в первую секунду. – Как же Саша мог подарить вам кольцо, если вы познакомились только в августе, до этого никогда не встречались, а кольцо вы к моменту знакомства с Барсуковым носили на своем пальчике по меньшей мере год. Вы что же думаете, я календарем пользоваться не умею и названий месяцев не знаю?

Щеки девушки вспыхнули, руки, лежащие на столе, задрожали.

– Это неправда. Кто вам сказал такую глупость?

– Люди, которые видели на вашей руке это кольцо. Их много, не могут же они все дружно ошибаться.

– Какие люди? Что вы выдумываете?

– Ваши сокурсники, ваши преподаватели. Кольцо крупное, дорогое, заметное, на него многие обращали внимание. Вы его носили с сентября прошлого года, как раз с того времени, как поступили в институт. Вам его подарили в честь поступления, да? Назовите мне имя человека, который сделал вам подарок.

– Это не ваше дело.

– Нет, мое.

– Нет, не ваше. Это моя личная жизнь, и я не обязана ни перед кем отчитываться. Что, у меня не может быть поклонника, который делает мне подарки?

– Может, Валерия Геннадьевна, может. Но этот ваш поклонник причастен к убийству Тамары Соловьевой, и это уже мое дело. Так кто он?

– Он не убийца. Оставьте его в покое.

– Тогда где он взял кольцо?

– Купил.

– У кого?

– Ну я не знаю. В магазине, наверное. Какая разница?

– Голубушка моя, ворованные драгоценности в магазинах не продаются, а если вам сказали именно так, то вас обманули. Короче говоря, вы продолжаете лгать и пытаетесь покрывать убийцу. Вы говорили мне неправду на протяжении двух часов, и мое терпение истощилось. Или вы называете мне имя дарителя, или я выношу постановление о вашем задержании.

– За что?! – перепугалась Лера. – Я ничего не сделала! Вы не имеете права меня задерживать.

– Отчего же-с? – прищурился Ольшанский. – Очень даже имею. У вас обнаружено кольцо, похищенное с места убийства, вы отказываетесь назвать мне имя человека, который вам его подарил, стало быть, вы знаете, что он к этому убийству причастен, и не хотите его выдавать. Это называется укрывательство и отказ от дачи показаний, на этот случай предусмотрена уголовная ответственность. Видите, как все просто. Вы, наверное, привыкли к тому, что с такой красивой девушкой, как вы, никаких неприятностей не случается, потому что никто не может перед вами устоять. Но вынужден вас разочаровать, это не тот случай. Уголовный кодекс на красоту внимания не обращает. Так что выбирайте, или имя – или камера. Вам что больше нравится?

– Он не убийца, – упрямо повторила Лера.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился следователь, – я готов вам поверить. Но вам придется мне это доказать. Пожалуйста, давайте попробуем не называть его имя, если вам так не хочется это делать, но вы должны быть убедительны и доказать мне, что этот человек не имеет к убийству Тамары Соловьевой никакого отношения. Итак, я вас слушаю.

Лера подавленно молчала. Она явно не ожидала такого поворота и не знала, что говорить.

– Я слушаю вас, слушаю, – нетерпеливо повторил Константин Михайлович. – Начинайте.

– Но я не знаю… Я не знаю, как это доказать, – пробормотала она, не глядя на него.

– Начнем с самого простого. Убийство Тамары Соловьевой было совершено восемнадцатого марта восемьдесят восьмого года. Где в это время находился ваш знакомый, подаривший вам кольцо?

– Откуда мне знать? Мы тогда не были знакомы. Это же было почти десять лет назад.

– Но ведь если он ваш близкий знакомый, то вы должны знать хоть что-то о его жизни до встречи с вами, – возразил Ольшанский. – Например, он вам рассказывал, что в конце восьмидесятых его вообще не было ни в России, ни в Москве, потому что он тогда работал за границей. Или, опять же к примеру, сидел в это время в тюрьме и совершить убийство никак не мог. Припомните-ка все, что знаете.

– Конечно! – Лицо Леры просветлело. – Я поняла, о чем вы говорите. Он не мог никого убить, потому что был в это время еще ребенком. Ему сейчас двадцать пять лет, значит, тогда было пятнадцать или шестнадцать. Вот видите, он не убийца!