Чужая маска

– От тебя дождешься, – хмыкнул Владислав. – Как охаять – так ты первая, а доброго слова от тебя не допросишься.

– Попрошу не хамить, а то начну взимать плату по таксе. Говори, что у тебя стряслось.

– Пока ничего. У меня и ситуация-то какая-то… В общем, начну сначала. Мне вчера позвонил Иван…

– Какой Иван?

– Да Заточный, какой же еще. И попросил помочь какому-то правозащитнику Поташову. Не знаешь такого?

– По телевизору видела, они там вместе с Иваном дурака валяли, милиционеров на хороших и плохих поделить не могли.

– Да? – Стасов нахмурился. – А ты не знаешь, у них что, давняя дружба?

– Да нет, Иван сказал, что они только в студии перед записью познакомились.

– Не соврал?

– Откуда ж я знаю? – пожала плечами Настя. – Может, и соврал. Только зачем?

– А что он про этого Поташова говорил?

– Говорил, что манеры у него ужасные, но если этим пренебречь, то мужик он толковый и в целом неплохой. Ты можешь поближе к делу?

– Могу. Короче, сегодня ко мне пришел этот Поташов и предложил заключить с ним соглашение на проведение частного расследования обстоятельств осуждения некоего Евгения Досюкова.

– Господи, это «Мегатон», что ли?! – всплеснула руками Настя.

– Именно. Досюков осужден за убийство на восемь лет, вину свою не признал и, уже находясь в зоне, написал Поташову письмо с просьбой помочь реабилитироваться. Это дело у вас было?

– Нет, куда там, Досюков – такая фигура, что дело сразу в главк министерства забрали.

– И ваших никого не привлекали?

– А зачем им мы? Там же раскрывать нечего было, потерпевший умер не сразу, какое-то время был в сознании и сам сказал, кто в него стрелял.

– Оговор исключен?

– А смысл? Оговорить могут свидетели, а умирающий человек вряд ли будет склочничать и интриговать. Бывает, конечно, что родители, смертельно раненные своими идиотами детьми, пытаются и перед лицом смерти их спасти, но в этом случае они просто молчат, а не называют первого попавшегося невиновного. И что же, Досюков при такой фактуре на что-то надеется?

– Выходит, что так. Или он отчаянный лгун и проходимец, или его кто-то засадил. Но в первое мне верится больше, чем во второе.

– Мне тоже. Так в чем твоя проблема?

– В Иване. Видишь ли, я не понимаю, почему он порекомендовал Поташову именно меня. Он что, других частных детективов не знает?

– Ну, Влад, ну что ты, ей-богу. Ты же у него работал, он о тебе очень высокого мнения…

– Вот! – Стасов назидательно поднял вверх указательный палец. – Вот этого я и боюсь. Если Иван посоветовал обратиться ко мне, значит, он как-то заинтересован в этом деле. А как он может быть заинтересован? Либо Поташов – его друг, но ты говоришь, что это не так, либо его другом является сам Досюков. Так если Досюков – его друг, почему же Иван не спас его на стадии расследования? Не спас, потому что Досюков действительно виновен и сделать тогда ничего нельзя было. А сейчас, вероятно, появились какие-то возможности. Может быть, поработали со свидетелями и заручились тем, что они поменяют показания и скажут, что в милиции их принудили сказать то-то и то-то против Досюкова. Или еще что-нибудь. Может быть, купили какого-нибудь прокурора или судью и заручились их обещанием принести протест на приговор и рассмотреть дело еще раз. А что? Очень даже возможно. Появятся новые факты, дело возобновят по вновь открывшимся обстоятельствам, и ку-ку, Маруся. Новый приговор будет уже совсем другим. Но эти обстоятельства нужно как бы «вновь открыть», и это собираются сделать моими руками под видом частного расследования, ведущегося по заказу известного правозащитника. Настасья, мне бы не хотелось участвовать в дерьмовых махинациях. Я работаю начальником Управления безопасности крупного кинообъединения, у меня – тьфу-тьфу – все пока в порядке, а искать приключений на свою задницу я совершенно, как ты понимаешь, не стремлюсь.

– Понимаю, – кивнула Настя. – Твои соображения достойны внимания, но я не улавливаю, какой совет тебе от меня нужен. Подписывать соглашение с Поташовым или нет?

– Правильно. Но я тебя немножко знаю и знаю, что тебе для этого нужно чуть больше информации.

– Продолжай, – сказала она напряженным голосом, потому что уже почуяла, к чему ведет Стасов.

– И я хочу, чтобы ты эту информацию получила, прежде чем будешь мне советы давать.

– Надо полагать, ты намекаешь на мои дружеские отношения с Иваном? Ты хочешь, чтобы я у него спросила, зачем он лезет в это дело?