Чужая маска

У Стасова ушло два дня (а точнее – два вечера, поскольку днем он должен был отрабатывать зарплату в «Сириусе») на то, чтобы разыскать всех троих. Все они дружно утверждали, что к моменту их приезда на месте происшествия находились лежащий на тротуаре Красавчиков и около него женщина и трое мужчин, один из которых был швейцаром ресторана «Лада», а двое других – посетителями того же ресторана. Потерпевший был в тяжелом состоянии, но в сознании. На вопрос «Вы знаете, кто в вас стрелял?» он ответил тихо и с трудом, но совершенно отчетливо: «Досюков… Женя… Евгений… Досюков».

Женщина и мужчины тут же подтвердили, что те же самые слова он уже произносил несколько раз до приезда милиции.

После милиционеров Стасов принялся за врачей, поскольку они тоже должны были быть с одной подстанции. Так и оказалось. То ли у медицинских работников текучесть кадров меньше, чем в милиции, то ли Стасову просто повезло, но оба – врач и фельдшер – по-прежнему работали вместе. И никаких признаков того, что им кто-то заплатил за ложные показания, Стасов не углядел. Злые на весь мир, нищие и в то же самое время веселые и любящие пропустить стаканчик-другой, они, не колеблясь, подтвердили то, что было записано в приговоре. Да, они приехали к ресторану «Лада», забрали оттуда мужчину с огнестрельным ранением, который скончался по дороге в Институт Склифосовского, но до самого конца был в сознании и отвечал на вопросы работника милиции, поехавшего вместе с ними.

– Какие вопросы задавал работник милиции, не помните?

– Да в основном одни и те же. Кто в вас стрелял? Почему он в вас стрелял?

– А что Красавчиков отвечал?

– Имя называл. И все удивлялся: за что, мол, он меня?

– А можно в прямой речи, а не в косвенной? – попросил Стасов.

– Можно, – добродушно согласилась врач, толстая немолодая женщина с обвислыми щеками и удивительно сильными руками. – Значит, так примерно: «Женька, Досюков Женька. Господи, за что? За что? Женька, за что?» Вот так и бормотал всю дорогу, пока не помер. Не довезли мы его.

– Так, может, бредил он? – предположил Стасов. – Вам не показалось?

– Нет, – вступила в разговор тоненькая фельдшерица с явными признаками раннего увядания на лице. – Милиционер ему и другие вопросы задавал, адрес спрашивал, имя его собственное, потерпевшего то есть, день какой, число, с кем был в ресторане. И он все ему сказал правильно. Милиционер-то, видно, грамотный был, тоже стал проверять, не бредит ли раненый.

При таком раскладе пытаться найти что-то особенное, разговаривая со швейцаром, двумя посторонними посетителями ресторана и знакомой Красавчикова, было делом бесперспективным. Но Стасов в силу природной добросовестности их все-таки разыскал, потратив на это еще три вечера. И ничего нового не услышал.

Оставались двое: сосед с нижнего этажа Игорь Тихоненко и случайный прохожий Пригарин. После этого нужно будет падать в ножки Насте, а то и самому генералу Заточному, чтобы раздобыть в архиве суда уголовное дело по обвинению Евгения Досюкова. Посмотреть внимательно, кто еще допрашивался по этому делу, какие мелькают факты и суждения, которые по той или иной причине не вошли в обвинительное заключение. Особое внимание нужно будет уделить заключениям экспертов, посмотреть, какие вопросы поставили им следователи и что именно было обнаружено в ходе экспертного исследования. Но это все потом, когда из архива раздобудут дело, а пока нужно побеседовать с Игорем Тихоненко. В конце концов, подавляющее большинство свидетелей были не более чем передатчиками информации: услышали, какие слова говорил Красавчиков, пересказали милиции. А вот сам Красавчиков и Игорь Тихоненко ничьих слов не пересказывали, они своими глазами видели хорошо знакомого человека. Но Бориса Красавчикова теперь уже не спросишь.

Тихоненко оказался жутко подозрительным мужиком, никого не впускающим в квартиру без долгих предварительных переговоров. Визит Стасова в его головенке не укладывался, потому что суд давно состоялся, Досюков сидел в колонии, и какие такие дополнительные беседы нужно по этому поводу вести – совершенно непонятно. В конце концов Владислав разозлился, поднялся этажом выше и попросил Наталью подойти вместе с ним к квартире Тихоненко.

– Игорь, – громко сказала она, – это я, Наташа, из двести семнадцатой квартиры.

Только после этого недоверчивый Тихоненко соизволил открыть дверь, но огромный, мышиного цвета дог стоял рядом с хозяином и весьма недружелюбно поглядывал на Стасова. Наталью он, по-видимому, знал.