Каждый за себя

- Ника, зайдите к Николаю Григорьевичу, он что-то неважно себя чувствует, - промурлыкала Наталья, перелистывая толстый иллюстрированный журнал по архитектуре и дизайну.

- Мама, вот зачем ты отпустила Нику, когда дедушке так плохо? Мы ее для чего нанимали? Чтобы она дедушкиным здоровьем занималась. Дедушкиным, а не своим. - Алена, естественно, и тут не смогла промолчать.

Господи, неужели ему действительно "так" плохо?

Я рванула по длинному коридору к его комнате. Главный Объект сидел в кресле, читал книгу и потирал рукой ту часть туловища, где расположен желудок. Лицо немного бледное, но дыхание хорошее, не поверхностное. Патрик, натурально, сладостно дрых на коленках любименького дедули, привалившись пушистым бело-серым бочком к области желудочно-кишечного тракта. Рука Старого Хозяина совершала движения в аккурат над спинкой котика, то и дело задевая шерстку, но Патрика это не нервировало, он даже ушами не шевелил.

- Добрый вечер, - я была сама лучезарность, - что у нас случилось, Николай Григорьевич? Почему за живот держимся?

- Что-то стал желудок болеть, - пожаловался он.

- Давно?

- Да вот как покушал в семь часов, так через полчасика где-то и заболел.

- Что вы кушали?

- Котлеты с тушеной капустой.

- Вас кто кормил? Наталья Сергеевна?

- Нет, Аленушка. Наташенька в это время по телефону разговаривала, у нее был какой-то важный и очень долгий разговор.

- Покажите мне точно, где болит.

Он показал.

- В плечо отдает?

- Кажется, нет.

- А в шею?

- Нет.

Так, френикус-симптом отсутствует, это обнадеживает. Я взяла его за руку, посчитала пульс, потом велела поднять джемпер (Патрик при этом и не подумал оставить завоеванные позиции, недовольно муркнул, сместился вдоль коленей Николая Григорьевича ровно на три сантиметра и снова заснул) и посмотрела, как ведет себя живот при дыхании. Мне не очень понравилось, но все остальное было вполне приличным. Так что до катастрофы дело, пожалуй, не дошло. Обострение, конечно, есть, и к гадалке не ходи, но прободения нет.

Не вдаваясь в объяснения, я достала лекарства и заставила Старого Хозяина их выпить. Обволакивающее - чтобы снять раздражение слизистой, омез - чтобы утихомирить боль. А в том, что боль была сильной, я не сомневалась, просто Главный Объект умеет терпеть и не ныть. Это же надо при его-то язве накормить старика жирными бараньими котлетами, щедро сдобренными перцем, как любит Гомер, и не менее острой тушеной кислой капустой. Это была еда, предназначенная для Великого Слепца, он у нас любит остренькое и жирненькое.

А для Николая Григорьевича я сегодня делала нежное пресное куриное филе и пюре из тушеных овощей.

На кухне я провела ревизию холодильника. Так и есть, Павел Николаевич остался практически без ужина.

Ну какой урод мог перепутать блюда? Впрочем, вопрос явно риторический, мне же сказали - Алена. Вообще-то, в семнадцать лет пора уже соображать… Руки бы ей оторвать и голову отвернуть.

"Храни меня от злых мыслей…"

Ладно, что съедено, то съедено, теперь задача номер один - из оставшихся продуктов приготовить ужин для Павла Николаевича. Господи, и зачем эта дурочка дала деду пять котлет? Куда ему столько? Аппетит у Главного Объекта отменный, но и дисциплина на уровне, если нельзя много кушать - значит, нельзя, и он никогда не роптал на относительно небольшие порции. Однако же если дали много, то он много и съест. Ну а как же, ведь тот, кто подает на стол, знает, что делает. Сначала знала Адочка, и он ей верил. Потом знала Наталья, теперь знаю я. Если ему сказано, что Ника это приготовила для него, то он и съест, даже если это окажется острой солянкой и маринованными огурчиками. Поставили на стол пять котлет - он все пять и сверетенил. А ведь грубые погрешности в диете и переедание - одно из основных условий, способствующих перфорации язвы, особенно если она локализована так, как у Николая Григорьевича, то есть на передней стенке пилорического отдела желудка.

Вот только прободной язвы у Старого Хозяина мне сейчас и не хватает для полного комплекта неприятностей!

Но, судя по тому, что Николай Григорьевич не лежал, подтянув колени к животу, а все-таки сидел с книгой, не был бледным, не покрылся холодным потом и нормально дышал, до катастрофы дело все-таки не дошло. А ведь могло… Ах, Алена, Алена!

Придется быстренько делать чесночно-ореховый соус и тушить в нем куриное филе. С овощным пюре тоже что-нибудь придумаю, не пропадать же добру, а то еще обвинят в расточительности, в том, что неэкономно трачу хозяйские денежки. Знали бы они, как расточительно я собираюсь потратить свои собственные! Хорошо бы еще понимать, что у нас происходит с Денисом и его ужином. Вчера он готовился к зачету, сегодня, надо полагать, сдавал его и теперь радостно расслабляется. Домой-то придет или как? Его ведь тоже кормить надо.