Каждый за себя

Сегодня Николай Григорьевич отправился в книжный магазин, чем немало меня удивил. При такой-то домашней библиотеке неужели ему почитать нечего?

- У вас есть "Кожа для барабана" Переса-Реверте? - спросил он продавщицу.

- Сейчас посмотрим. - Та повернулась к компьютеру и защелкала "мышкой".

Господи, это еще зачем? Полгода назад я видела эту книгу на столе у Главного Объекта, он ее читал, я это отчетливо помню. В черном супере с красными буквами, серия "Мировой бестселлер". Читал, потом приносил в мою комнату, ставил на полку. Она есть дома. Зачем же покупать еще одну? Хочет кому-нибудь подарить? Вполне может быть, ведь он завтра будет встречаться с коллегами по Совету ветеранов, со старыми друзьями Продавщица тем временем выяснила, что книга в продаже есть, и указала Николаю Григорьевичу отдел, куда он и направился бодрым шагом Я решила не махать над Главным Объектом крыльями, словно квочка, с поиском и покупкой книги он вполне справится и без меня, и отошла к стеллажу, где стояла медицинская литература.

Надо бы прикупить что-нибудь новенькое по ишемической болезни, по язве, да и более современное руководство для врачей "Скорой помощи" не помешает, ведь мои знания устарели на пять лет, а клиническая работа на месте не стоит. С другой стороны, денег жалко… А хозяйские тратить не хочу, мне почему-то это кажется неприличным, ведь мои медицинские знания входят в тот комплекс, который оплачивается зарплатой, стало быть, поддерживать их и пополнять я должна из своего кармана.

Со Старым Хозяином мы встретились у кассы, все-таки на одну книгу - монографию, в которой, судя по оглавлению, было много полезного, - я решила раскошелиться на триста (о ужас!) рублей. Он держал в руках "Кожу для барабана", но в другом оформлении, вероятно, выпущенную уже другим издательством.

- Если я не ошибаюсь, у вас уже есть эта книга, - заметила я, когда мы вышли из магазина.

- Была, - кивнул он. - Вы не ошибаетесь.

- - Была? - удивилась я. - И куда она делась?

- Денис давал кому-то почитать, и ему не вернули, а он не может вспомнить, кому отдал. Мне хочется, чтобы книга у меня была, я частенько ее перечитываю.

- Почему?

Мне стало интересно. Сама я Переса-Реверте не читала, хотя, конечно, слышала о том, что он пишет изысканные интеллектуальные детективы. Что же такое есть в его книге, что заставляет старого чекиста возвращаться к ней снова и снова? Шпионские страсти? Тайны работы контрразведки?

- Почему? - повторил вслед за мной Николай Григорьевич. - А вы сами не читали?

- Нет.

- Тогда послушайте. "Баррикады опустели, герои, некогда связанные солидарностью, превратились в одиночек, хватающихся за все, что попадается под руку, лишь бы уцелеть. Вы никогда не чувствовали себя пешкой, забытой на шахматной доске, в каком-нибудь углу? Она слышит за спиной затихающий шум сражения, старается высоко держать голову, а сама задает себе вопрос: остался ли еще король, которому она могла бы продолжать служить?"

У меня перехватило горло, на глазах выступили слезы и тихонько покатились по щекам. Хорошо, что Николай Григорьевич продолжал идти вперед и на меня не смотрел. Сколько боли и горечи было в его голосе! И сколько этой самой боли и горечи было в словах, которые он цитировал на память! Пешка, забытая в углу шахматной доски, - потрясающий образ. Она старается высоко держать голову, не показывать, как ей страшно, как она растеряна в своем непонимании, но у нее есть чувство долга и обязанности солдата, и она готова выполнять их до конца, даже ценой жертвы, ценой собственной жизни.

И она не подозревает, что ни ее жертва, ни ее жизнь уже никому не нужны, потому что короли договорились, все поделили и давно попивают терпкое вино, закусывая фруктами и ведя дружескую деловую беседу. Битва окончена, но короли об этом знают, а пешки - нет, пешки продолжают сражаться, истекая кровью, потому что о них все забыли.

Чем ярче прорисовывалась в моем воображении картинка, обрастая деталями, тем сильнее текли слезы, тем больше сжималось сердце и тем хуже я видела тротуар у себя под ногами. Инстинктивно я ухватила Николая Григорьевича под руку, чтобы не споткнуться.

- Вы все поняли, - негромко проговорил он, по-прежнему не поворачиваясь ко мне. - Поэтому вы и плачете. Теперь вы понимаете, почему я люблю этого писателя и перечитываю его книги?

- Понимаю, - выговорила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

- Перес-Реверте, видно, очень много думал о судьбах людей, по тем или иным причинам выкинутых из жизни, - продолжал Старый Хозяин. - По старости ли, или в связи со сменой власти, или идеологии, или моды, но они оказываются выкинутыми, исключенными, забытыми. Ненужными. Вот послушайте еще, Ника. Это уже из другой книги, из "Учителя фехтования": "Самое прекрасное таится именно в том, что остальные считают устаревшим… Не кажется ли вам, что сохранить верность свергнутому монарху достойнее, чем присягнуть взошедшему на трон?" Перес-Реверте пишет об Испании, но на самом деле оказывается, что он пишет о нас. О нашем поколении в эпоху перемен. Ну, вы уже не плачете?