Иллюзия греха

— Значит так, мать, — начал излагать Юра, когда они ушли в комнату, оставив Чистякова на кухне в одиночестве, — работать нам с тобой предстоит с очень приличным мужичком, зовут Александром Ташковым. Суть такова: они разрабатывают группу, специализирующуюся на выполнении посреднических функций в интересах всяких мусульманских группировок, преимущественно террористических. Группа практически вся состоит из мусульман, но есть и исключения. Одно из этих исключений — руководитель группы, по их сведениям, это кто-то из русских. Квартира Терехиной — место, где отдельные члены группы снимают угол и периодически собираются. Таких квартир у них по всей Москве штук десять, но выявлены пока только три, в том числе и та, где живет Ира. Олег Жестеров завязал знакомство с Терехиной, вероятно, намереваясь войти в контакт с ее квартирантами. Но не успел. Ташков рассказывал, что девчонка держится хорошо, но чувствует себя оскорбленной. Конечно, кому же приятно узнать, что человек ложится с тобой в постель, потому что так по работе надо. И бросила она во время разговора с Ташковым одну любопытную фразу. Якобы Олег обещал отвести ее к какому-то очень хорошему врачу, им было назначено на понедельник. Тебе ничего не кажется?

— Юр, мне кажется, но я боюсь, что ты спишешь все на мою больную голову. Я уже вздрагиваю от слова «врач».

— Ну, стало быть, надо найти этого врача, проверить его и успокоиться, чтобы ничего не казалось. Я уверен, что ничего особенного за всем этим нет, но... Есть один момент. Правда, из нас двоих температура высокая у тебя, а не у меня, мне бредить вроде не с чего, и тем не менее. Первоначально, как сказала Терехина, консультация у врача была назначена на пятницу, но в четверг утром этот врач предупредил, что прием переносится на понедельник, у него что-то со временем не получается. И вот в интервале между пятницей и понедельником Олег погибает. И некому отвести Иру к этому замечательному доктору.

— То есть ты хочешь сказать, что доктор почему-то очень не хотел, чтобы Жестеров приводил к нему Иру Терехину?

— Именно это, дорогая подруга, я и хочу сказать. Пощупай-ка мне лоб, не заболел ли я. У меня от дела Анисковец наступила интеллектуальная деформация, уж очень много в нем медицинского намешано. И врачи, и калеки, и больницы. Господи, Аська, а как хорошо все начиналось, а? Ты вспомни. Убийство старухи процентщицы. Убийство с ограблением. Убийство с подменой коллекционных вещей. Одна версия краше другой, любо-дорого работать. А к чему все пришло? Какой-то неуловимый врач, лет пятидесяти, приятной наружности, волосы темные с проседью, который навещает в больнице детей-калек и их мать-калеку и попутно убивает медперсонал. Где поп, а где приход? У нас все в разные стороны в этом деле разлезлось.

— Ну, разнылся, — Настя ласково взъерошила ему волосы. — Давай сойдемся на том, что мы с тобой оба немного свихнулись на этом заколдованном деле, но это не повод подавать в отставку. Если среди руководителей нашей страны попадаются полные идиоты, то и мы с тобой еще поработаем. Вы с Ташковым как договорились?

— Он попробует узнать у вдовы Жестерова, к какому врачу Олег собирался вести Терехину. Может быть, это какой-то их общий знакомый.

— А вообще как он тебе показался, Ташков этот? Можно иметь с ним дело?

— Вполне. Я понимаю, что тебя беспокоит. Ты ведь о девочке думаешь, верно?

— Угадал. Жалко мне ее, Юрик. Безумно жалко. Да еще такая травма — сначала потерять возлюбленного, а потом узнать, что у него был к ней чисто служебный интерес. Ладно бы кто другой, у кого с личной жизнью и выбором партнеров нет проблем. Но у нее-то и без того жизнь беспросветная, появилось одно-единственное светлое пятно — и нате вам, пожалуйста. Такое унижение и разочарование. Но я, Юр, хорошо знаю, как это бывает в реальной жизни. Если фээсбэшникам нужна квартира Терехиной и ее жильцы, они ни перед чем не остановятся. В том числе и перед тем, чтобы повторить комбинацию, которую не довел до конца Жестеров. И я хочу спросить тебя: ты уверен, что Ташков не пойдет по этому банальному, но, к сожалению, эффективному пути? Ты уверен, что он не нанесет девчонке еще одну травму?

— Ни в чем я не уверен. Но ему тоже жалко Иру. Это совершенно точно. И впечатления человека бездушного и холодного он тоже не производит. Нормальный мужик. Впрочем, поживем — увидим.

Они проговорили еще почти час, потом Коротков попрощался. Время действия замечательного порошка истекло, Настю снова зазнобило, голова стала чугунной, заболели глаза от яркого света. Она тихонько вошла в кухню и жалобно проскулила: