Когда боги смеются

Настя озадаченно покачала головой. Ну и отношения у нынешних деловых людей друг с другом! Когда ей было столько лет, сколько Даше. никому и в голову не могло прийти начислять проценты на суммы, даваемые в долг. Сколько занимали - столько и отдавали. Нет, находились, конечно, оборотистые ребята, которые давали в долг огромные суммы под проценты, но если они попадались в руки милиции или прокуратуры, то шли по статье Уголовного кодекса прямиком в места лишения свободы. А уж о том, чтобы переносить такой стиль финансовых отношений на родственников и друзей, даже подумать было невозможно. А тут... Одолжить деньги не постороннему человеку, а подруге жены, и все равно оговаривать проценты. Дико как-то. Хотя, может быть, это и правильно. Кто его знает...

- Ладно, давай будем пробовать, - сказала Настя, встряхивая волосами и стараясь запомнить напоследок ощущение их длины и тяжести. - Зови свою мастерицу.

Через некоторое время она уже сидела на стуле посреди ванной комнаты, закрытая белым льняным полотенцем, и глядела в большое зеркало на себя и стоящую рядом Оксану, накинувшую поверх изящного летнего костюма голубой в черный горошек нейлоновый халатик.

- Вы из каких соображений хотите подстричься? - спросила Оксана своим глубоким голосом, который в отделанной кафелем ванной казался еще глубже и звучнее. - Вам длина мешает, вы хотите то же самое, только покороче, или что-то принципиально новое?

Вот он, решающий момент. Сейчас еще можно вообще отказаться от стрижки, пока ножницы не щелкнули в первый раз, а можно сказать, что длина мешает, пусть Оксана сделает ее волосы покороче, можно будет носить ту же самую привычную прическу, а через некоторое время они снова отрастут.

Настя зажмурилась и кинулась в ледяную прорубь.

- Я хочу короткую стрижку, я хочу выглядеть по-другому.

Она думала, что вот сейчас Оксана достанет ножницы, отрежет первую прядь, и вместе с ней отрезанными окажутся все пути назад. Тогда уж менять решение будет поздно и можно будет расслабиться, а там будь что будет. Но все оказалось не так просто, как Настя предполагала. Оксана вытащила из сумки каталог причесок и предложила Насте выбрать несколько вариантов.

- А почему несколько? - удивилась она.

- Потому что не каждую выбранную вами модель можно сделать на ваших волосах, - объяснила Оксана. - Вы покажите мне, как вы хотите выглядеть, а я уже буду думать, как это сделать.

Настя занервничала, понимая, что ей как будто насильно дают в руки дополнительное время, в течение которого она еще может изменить решение. Если бы этого времени не было, то сейчас оставалось бы только бояться, но сделать уже ничего нельзя было бы. А так все в ее руках, но ведь она не уверена, что поступает правильно. Нет, что за глупости, ну что она себе напридумывала! Миллионы женщин регулярно меняют прически - и ничего, а она соорудила на пустом месте целую трагедию.

Полистав каталог, Настя показала Оксане четыре модели, которые привлекли ее внимание. Оксана долго рассматривала Настино лицо, то и дело переводя взгляд на снимки в каталоге, и наконец взялась за расческу и ножницы. Настя прикрыла глаза, вид собственной мокрой головы, утыканной какими-то прищепками, не доставлял ей ни малейшего удовольствия. Она погрузилась в мысли о работе, о группе "Би-Би-Си", о Светлане Медведевой и ее безумном поклоннике... И очнулась только тогда, когда дверь ванной распахнулась и ворвался Чистяков с криком:

- Что здесь происходит?!

* * *

- Что ты собираешься ему сказать, когда он позвонит?

- Да господи, Паша, я просто пошлю его к черту, - легкомысленно ответила Ольга Плетнева. - Пусть кого-нибудь другого шантажирует, со мной этот номер не пройдет.

Павел встал и нервно зашагал взад-вперед по комнате. Наступил вечер субботы, они целый день провели в домашних заботах, закупая продукты на неделю вперед, отнесли несколько вещей в химчистку, разобрали то и дело скапливающиеся залежи старых газет и журналов, а теперь ждали звонка шантажиста, который вчера пообещал: "Я позвоню завтра".

- Мне кажется, ты не права, Лелька, - сказал Павел, останавливаясь перед женой. - Ведь ты только вспомни, какую сумму он требует. Двести тысяч долларов! Уверяю тебя, ему и в голову не придет требовать такую сумму у уборщицы или учительницы. Он прекрасно понимает, с кем имеет дело. А поскольку у тебя, что очевидно, таких денег нет, значит, он знает, что ты можешь их где-то взять. Он провоцирует тебя на хищение в твоей же фирме.