Когда боги смеются

- Извини, папа, - дрожащим голосом пробормотала Женя, - я хотела как лучше. Я больше не буду, если ты против.

- Я не против того, чтобы ты помогала с переводом, я именно для этого и плачу деньги за твои курсы. Но я категорически против того, чтобы ты позволяла себе делать хоть что-нибудь без моего прямого указания или разрешения. Ты меня хорошо поняла?

- Да, папа. Прости меня, пожалуйста, это больше не повторится.

Ее будто швырнули с небес, таких чистых и нежных, на грязную землю. Настроение испортилось, даже об Игоре думать почему-то не хотелось. Ровно в шесть часов Женя стала собираться.

- Папа, - сказала она, робко заглядывая в кабинет к отцу, - я ухожу на курсы.

- Гриша тебя отвезет, - ответил он, не поднимая головы от бумаг.

- Ну зачем, папа, я сама доеду, - попыталась возразить Женя, но отец был непреклонен.

- Ты поедешь с Грищей. Это не обсуждается. И после курсов я за тобой заеду. Я больше тебе не доверяю, и тебе придется с этим смириться.

И Женя смирилась. Во время занятий она то и дело ловила на себе удивленные взгляды, бросаемые на нее справа и слева. Надо же, так измениться в одночасье! Такая стильная была девчонка, такая яркая, в глазах огонь, в каждом движении - с трудом сдерживаемый порыв, а сегодня вместо нее за столом склонилась над тетрадками примерная школьница в детских беленьких носочках, с косичкой и нежно-розовыми, без помады, губами. Чудеса, да и только!

По дороге домой отец оживленно разговаривал с водителем Гришей, не обращая на Женю ни малейшего внимания и не удостоив ее ни единым словом. Так же молча он съел приготовленный Женей ужин и уселся перед телевизором, не сказав своеобычное "спасибо", которое не забывал говорить даже в разгар самых жестоких конфликтов. Девушка поняла, что дело совсем плохо. Надо что-то предпринять, чтобы отец отошел от злости и снова начал с ней разговаривать.

- Папа, ты велел мне перечитать Радищева. Я бы хотела сегодня начать, но не могу найти книжку. Ты не помнишь, где она стоит?

- У тебя на стеллаже, наверное, - ответил он ровным голосом, не поворачивая головы.

- У меня нет, я два раза смотрела. Может быть, она в твоем книжном шкафу?

- Возможно.

- Ты не возражаешь, если я зайду в твою комнату и посмотрю?

Губы отца чуть заметно дрогнули в сдерживаемой улыбке, но смотрел он по-прежнему на экран телевизора, где как раз начался вечерний выпуск информационной программы. Никогда прежде Женя не спрашивала разрешения взять книгу из комнаты отца, в этом просто не было необходимости, они - одна семья, у них общий дом. Но после сегодняшней выволочки Женя решила продемонстрировать отцу, что урок усвоила. Лучше перестраховаться, чем снова выслушивать его нотации.

- Можешь зайти, - разрешил он.

Женя быстро нашла томик Радищева и вернулась в гостиную.

- Папа, а по какому атласу лучше смотреть маршрут его путешествия из Петербурга в Москву?

- Возьми несколько разных и сама посмотри, где масштаб подходящий, чтобы были видны все местности, которые он проезжал. Лучше всего Атлас офицера, он наиболее подробный. Но если ты хочешь сделать все как следует, я бы тебе посоветовал пойти в библиотеку и поискать старые карты, дореволюционные.

- А какая разница? - не поняла Женя

- Очень большая. Во времена Радищева не было и не могло быть поселков под названием "Путь Ильича" или "Красный Октябрь". В те времена эти местности имели другое название.

- Да, действительно, я об этом как-то не подумала. Я обязательно найду старые карты, - пообещала она.

Ну слава богу, отец снова с ней заговорил. Женя по опыту знала, что он никогда не выдерживает налагаемые на нее экстремальные ограничения слишком долго. Конечно, в его системе воспитания были свои принципы, и этих принципов он придерживался неукоснительно. В частности, к таким принципам относились правила внешнего вида, траты денег и проведения отпуска, и еще некоторые другие. Детей нельзя баловать, нельзя покупать им то, на что они пока не заработали сами и без чего могут обойтись, и так далее. Но иногда в виде наказания за проступки отец налагал и дополнительные ограничения, запрещая Жене выходить из дому одной, ходить к подруге, смотреть телевизор или, например, читать художественную литературу, не входящую в обязательную школьную программу (это в тех случаях, когда в школьном дневнике слишком часто начинали мелькать четверки. Отец требовал, чтобы дочь училась только на "отлично", и если этого не получалось, она должна была заниматься с утроенной силой и читать исключительно учебники, а уж никак не романы). Женя не особенно переживала в таких случаях, потому что с раннего детства усвоила простую закономерность: достаточно следовать такому запрету три-четыре дня, и отец переставал обращать на него внимание. А три-четыре дня всегда можно перетерпеть.