Седьмая жертва

Но есть и второй путь…

КАМЕНСКАЯ

Все стены в ее кабинете были увешаны большими листами ватмана. На этих листах Настя карандашом записывала по определенной схеме данные о Викторе Шувалове и его окружении, о Серафиме Антоновне Фирсовой, ее соседях и знакомых, о фелинологе Казакове и его связях, о стороже Валентине Казаряне, а также о тех четверых, которых она наметила как возможных (хотя и крайне маловероятных) кандидатов на роль Шутника. Уж если проверять версии, так все подряд, а не сообразуясь с собственными вкусами и пожеланиями. Доценко, Сережа Зарубин и подключенный к работе Коля Селуянов приносили Насте эти сведения, и она терпеливо и методично заносила их в схемы и таблицы, надеясь на то, что когда-нибудь и где-нибудь эти сведения если не пересекутся, то хотя бы прикоснутся друг к другу.

Одновременно Настя, выполняя приказ Гордеева, готовила подробную справку для психологов. В какой день недели и время суток совершено убийство, где, каким способом, характеристика потерпевшего, описание места преступления и оставленных улик, фотографии фигурок, ксерокопии записок. Дойдя до убийства Фирсовой, Настя задумалась, нужно ли прилагать к материалам видеокассету с фильмом «Семь». С одной стороны, все это может оказаться ее собственными домыслами, не имеющими ни малейшего отношения к преступлениям Шутника, и это только запутает специалистов, но, с другой стороны, если Шутник действительно находится под влиянием этого фильма, то психологам необходимо его посмотреть.

По мере составления справки факты становились на свои места, и Настя не переставала удивляться тому, что не выстроила их подобным же образом раньше.

Не выстроила, потому что не хотела. Потому что очень страшно было верить в то, что игра идет против нее, а не против Татьяны. И очень хотелось интерпретировать их по-другому. Никому не нравится признаваться себе в неприятных вещах, а уж если это вещи не просто неприятные, а пугающие, тогда тем более. Она всегда так гордилась своей рациональностью, своей способностью отстраниться от эмоций и мыслить четко и последовательно, а оказалось, что она обычный человек, с развитым инстинктом вытеснения. То, что вызывает тревогу, вытесняется из сознания и замещается различными оправданиями, надуманными объяснениями или искусственными фактами.

– Юра, ты мне велишь обращаться к какому-то конкретному психологу из наших, на Петровке, или тебе все равно? – спросила она Короткова, когда справка наконец была закончена.

– Без разницы, – ответил он. – А у тебя есть на примете кто-то получше наших?

– Ларцев.

Коротков вскинул на нее удивленные глаза, помолчал, доставая сигарету из пачки, закурил.

– Не боишься?

– Юрочка, нельзя бояться до бесконечности. Мы с тобой оба знаем, что Володя хороший психолог, кроме того, он разбирается в нашей работе и в наших трудностях. И кроме того, нашей вины нет в том, что случилось. Он сам пошел туда и сам угодил под пулю.

– Но мы его спровоцировали, – заметил Коротков. – Я же помню. Гордеев его вел, как рыбу за приманкой, и заставил сделать то, что он сделал.

– Не правда, – возразила Настя, – Колобок вынудил его пойти на контакт с преступниками, это верно, но искать адрес Натальи Дахно и идти к ней домой его никто не заставлял. Наша вина была только в том, что мы узнали правду о Ларцеве и не захотели с ней мириться. Неужели ты думаешь, что он держит на нас зло за это? Пять лет прошло.

– Ну хорошо, допустим, – сдался Коротков, – а ты уверена, что он продолжает заниматься психологией?

– Продолжает. Я узнавала. С тех пор, как его комиссовали, он закончил специальный курс в университете и занимается тем, что консультирует различные фирмы по вопросам подбора и расстановки персонала.

– А вдруг он тебя поганой метлой погонит? Учти, у него было черепное ранение, люди после таких травм становятся вспыльчивыми и неуправляемыми.

Неужели рискнешь?

Настя засмеялась:

– Я могла бы, конечно, сказать, что рискну, и ты меня зауважал бы за мою феерическую смелость. Но врать не стану, я ему уже звонила.

– Серьезно? – почему-то обрадовался Коротков. – И как он? Я с ним в последний раз общался, по-моему, года два назад.

Вот так, с грустью констатировала Настя. Работаешь с человеком бок о бок, делишь с ним и опасности, и радости, и неприятности, а потом он уходит, ты еще некоторое время поддерживаешь с ним отношения, но это тянется недолго. С каждым месяцем вы перезваниваетесь все реже и реже, потому что вместе не работаете и обсуждать вам уже вроде бы и нечего. И настает момент, когда ты пытаешься вспомнить, когда же в последний раз звонил ему, и оказывается, что это было два года назад.