Седьмая жертва

Они с азартом сбежавших с уроков школьников принялись перебирать лежащие в больших корзинах деревяшки разных форм и калибров и изучать запахи.

– А вот этот понюхай…

– А этот классный какой…

– Вот этот – вообще…

Удовлетворенные одорологическими изысканиями, они двинулись дальше, туда, где на стендах была выставлена посуда. Гениальную мысль о «последовательном ряде: трое бедных – двое богатых – один еще какой-то» Зарубин высказал в тот самый драматический момент, когда Доценко разглядывал белые с бледно-зеленым выпуклым узором большие тарелки «под горячее».

– Умный ты, Серега, не по годам, – покачал головой Михаил, со всех сторон разглядывая тарелку, словно пытаясь увидеть на ней что-то необыкновенное. – Как ты думаешь, если я буду жениться, такой сервиз пойдет в качестве свадебного подарка?

– Смотря на ком жениться, – разумно уточнил Зарубин.

– На Ирке.

– Если на Ирке – то нормально, она хозяйственная, оценит.

– Заметано, куплю, когда время придет. Так вот, возвращаясь к нашему Шутнику, замечу вскользь, что во время наведения справок о пятой покойнице выплыл один любопытный факт. Светлана Ястребова на протяжении полугода лечилась в психиатрической клинике в связи с суицидальными попытками. И врач, который наблюдал ее после выписки, сказал мне не далее как сегодня, что усилиями медиков в процессе лечения у нее была блокирована способность причинить себе вред, а тем более лишить себя жизни. Но сама установка на то, чтобы не жить, так и не подверглась коррекции. Тебе на русский перевести?

– Не совсем же я тупой, – обиженно буркнул Зарубин. – Иными словами, жить она не хочет, а умереть не может. Правильно я понял?

– Я ж говорю, умный ты не по годам, – хмыкнул Доценко. – А знаешь, почему она жить не хотела?

Пока Доценко рассказывал Сергею горестную историю Светланы Ястребовой, они успели обозреть всю имеющуюся в наличии посуду и плавно перешли в секцию товаров для ванных комнат.

– Ты только глянь, Серега, какая мочалка! Не жить – не быть, чтоб такой мочалкой мыться. Ее в музей надо, а не в ванную вешать. Так вот, друг Серега, раскинул я своим мозгом и попробовал представить, как могло получиться, что приличная во всех отношениях дамочка Светлана Ястребова отправилась незнамо куда с неизвестным мужиком? При этом пьяной она не была, судебные медики ни малейших следов алкоголя не обнаружили. Ой, блин, ты посмотри, какие полотенца-то!

– Да погоди ты с полотенцами, – рассердился Зарубин, – давай о деде поговорим.

Доценко отложил полотенце и взялся за щетки на деревянных ручках.

– Дельные штуки, – одобрительно сказал он. – А ты – салага еще, вот когда надумаешь жениться, тогда меня поймешь. Я еще посмотрю, как ты будешь носиться по магазинам как ошпаренный. Вернемся к мадам. Почему она пошла с Шутником? Отвечай, холостяк.

– Потому что она была с ним знакома.

– Верно. А еще какие варианты?

Зарубин задумался, стараясь не глядеть по сторонам, ибо великолепное изобилие предметов домашнего обихода отвлекало его внимание и настырно соблазняло помечтать о приятном и несбыточном. Например, о собственном двухэтажном доме…

– А еще он должен был быть в курсе ее проблем. Он знал, как с ней разговаривать и о чем, и знал, что ей жить не хочется. Кстати, при этом совсем не обязательно, чтобы она его знала. Даже скорее всего он не был в числе ее знакомых, потому что иначе его легко вычислить. А он у нас гражданин осторожный, явных глупостей не делает.

– Я ж говорю, умен, – поддел его Доценко. – Правильно, мне тоже так показалось. А вот теперь тебе, Серега, самый главный вопрос: откуда он мог все это знать? Отвечай быстрее, по моим расчетам, Ирка через три минуты будет внизу.

– Тогда пошли, – вздохнул Зарубин. – Неудобно заставлять ее ждать.

– Отлыниваешь? Не знаешь ответа и поэтому вежливым прикидываешься? – не удержался и съехидничал Доценко.

Зарубин мельком взглянул на него и отвернулся. Они почти бегом спустились по эскалатору на первый этаж и выскочили на улицу. Ирина уже стояла возле входа и тревожно оглядывала текущую по улице толпу.

– Ириша, мы здесь! – окликнул ее Михаил.

Ира кинулась к нему и повисла на шее.

– Ой, как хорошо, Мишенька, а я боялась, что ты не дождался и ушел.

Здравствуй, Сережа.

– Привет. Ну ладно, я пошел. А тебе, жених, на прощание скажу: Шутник знал про беду Ястребовой, потому что был там, где эта беда случилась.