Игра на чужом поле

– Значит, я был прав, – наконец произнес он.

– В чем прав?

– Ты – притворщица. Я давно это подозревал. Несчастненькая некрасивенькая старая дева. И все это время ты тайком надо мной смеялась, да?

– Да. Ты ничего не понимаешь в женщинах, Дамир. Ты доверяешь только своим глазам, но это и понятно, ты же кинорежиссер. Для тебя важен зрительный ряд. Не сердись.

– Так что же с тобой произошло? За столько дней ты впервые подошла ко мне сама, раньше я за тобой бегал и уговаривал, как последний дурак. Ты изменила свое отношение ко мне?

– Не в этом дело. У меня были неприятности, ты об этом прекрасно знаешь. Теперь они благополучно разрешились. Поэтому я пришла к тебе.

– Зачем? Ты хочешь пойти ко мне в номер?

– Нет. Я хочу попросить тебя, чтобы ты мне поиграл.

– Что?

От удивления Дамир неловко дернул рукой с зажатой в ней рюмкой, несколько капель коньяку выплеснулось на стол.

– Я хочу, чтобы ты мне поиграл, – повторила Настя. – Ты же музыкант, композитор. Я видела твой фильм и слышала твою музыку к нему, она мне нравится. В кинозале есть рояль. Почему бы тебе не доставить мне удовольствие?

– Действительно, почему бы нет? – усмехнулся он с горечью. – Я больше ни на что не гожусь, кроме как быть тапером, аккомпанирующим твоим переживаниям. У тебя переживания-то хоть настоящие или тоже сплошное притворство?

– Настоящие, можешь не сомневаться.

Молча, словно чужие, дошли они до кинозала. Дамир поднялся на сцену, открыл рояль, подкрутил стул, который после занятий Игорька был слишком высоким, взял несколько аккордов, чтобы проверить настройку. Настя выбрала себе место в первом ряду, поближе к роялю.

– И что же тебе сыграть, фальшивая Анастасия? – насмешливо спросил он. – Что-нибудь из популярной классики? Или ты предпочитаешь джаз?

– Импровизации. Можешь?

– Могу. Я все могу. Тапер на все руки. На какую тему прикажете?

– Сыграй про меня. Про то, как сначала я была зажатой, напуганной, потому что у меня были неприятности и я не знала, чем все кончится. А потом пришло облегчение, и я преобразилась, стала свободной и спокойной.

– Как прикажете, сударыня.

Дамир начал играть, а Настя – слушать. Не так, как слушают музыку настоящие меломаны, не так, как слушала обычно она сама, погружаясь в звуки и позволяя им вести себя за собой. Она слушала музыку Дамира как аналитик, сопоставляя ее с тем, что уже слышала и в фильме, и на кассете, взятой у маленького Влада. И испытывала одновременно радость и боль, потому что догадка ее подтверждалась, и была эта догадка поистине ужасной. Все разноцветные и разноразмерные колечки, разбросанные по полу в хаотическом беспорядке, аккуратно нанизались на стерженек, как в детской игрушке-пирамидке, и заполнили ее почти до самого верха. Значит, стерженек она выбрала правильно.

Дамир закончил музыкальную фразу и снял руки с клавиатуры.

– Хватит?

– Хватит, спасибо тебе.

Настя поднялась и, не говоря ни слова, пошла по проходу вдоль рядов кресел к выходу из зала. Она ни разу не обернулась и так и не узнала, с каким лицом Дамир Исмаилов смотрел ей вслед. И она очень удивилась бы, узнав, что в глазах его была тоска.

* * *

Сегодня Анатолий Владимирович должен был звонить в девять вечера. К этому времени Настя уже получила от предусмотрительного Шахновича новый список, куда короче предыдущего. Она просмотрела его и почувствовала болезненный укол в груди. Еще одно колечко легло на стерженек и вписалось в общую конструкцию.

– Проверьте, пожалуйста, номер восемнадцатый из списка, – попросила она Старкова.

В трубке послышался шелест бумаги – он листал копию, лежащую перед ним.

– Восемнадцатый, я не ошибся? – В голосе его звучало неподдельное изумление.

– Восемнадцатый, – твердо сказала Настя. – То, что мы ищем, должно находиться там.

– Хорошо. Когда вы ложитесь спать?

– Я буду ждать вашего звонка.

– Тогда заприте дверь и не отключайте телефон.

* * *

Отдав необходимые распоряжения, Старков позвонил Денисову.

– Мне кажется, она сошла с ума, – спокойно сообщил он. – Можно предполагать все, что угодно, только не это. Я дал указание, чтобы мои люди проверили, но это пустая трата времени.

– Все может быть, – неопределенно отозвался Эдуард Петрович. – Она пережила несколько тяжелых дней. Согласитесь, ей нелегко было разобраться и с нашим предложением, и с отношением к Исмаилову. Я думаю, они все-таки были близки, просто она это скрывает. А тут еще убийство девушки… С ума Каменская, конечно, не сошла, но что-то у нее в голове могло и разладиться. Что ж, посмотрим.