Красная пирамида

Выпучив глаза, я смотрела на нее.

— Значит, это…

Она поняла мое бессвязное лопотание и кивнула. Лицо Зии поморщилось от боли, но глаза оставались упрямыми и решительными.

— Произнеси имя. Свяжи Сета своей волей. Заставь его помогать.

— Помогать? Ты не забыла, что совсем недавно он пытался тебя убить? Уж от кого ждать помощи, только не от него.

— Иди!

Она попыталась меня оттолкнуть. Из ее пальцев вылетело несколько тусклых искр.

— Ты сейчас нужна Картеру.

Это оборвало мои пререкания. Я совсем забыла, с кем сражался Картер.

— Я вернусь, — пообещала я. — Ты… никуда не уходи.

Я выпрямилась и посмотрела на квадратную дыру в потолке. Неужели опять становиться серым коршуном? Я даже вздрогнула. Затем мой взгляд переместился на саркофаг у основания трона. Саркофаг светился, будто внутри лежал не наш отец, а какая-нибудь радиоактивная дребедень. Если бы мне удалось разломать этот чертов трон…

«Не забывай про Сета», — предупредила меня Изида.

«Но если я смогу освободить отца…»

Я сделала пару шагов к трону.

«Нельзя, — пыталась остановить меня Изида. — Это очень опасно».

«О чем ты говоришь?» — с раздражением подумала я.

Я нагнулась и положила руку на золотую крышку саркофага. И сейчас же тронный зал красной пирамиды перестал существовать.

Я снова оказалась в Стране мертвых, в Зале суда. Сквозь него проступали очертания новоорлеанского кладбища. В тумане беспокойно двигались души умерших. Возле сломанных весов спал Аммит-пожиратель. Почуяв меня, он приоткрыл желтый глаз и снова заснул.

Из сумрака появился Анубис. На нем был черный шелковый костюм и развязанный галстук. Казалось, он только что вернулся с похорон. Или с собрания владельцев похоронных заведений.

— Сейди, тебе нельзя было появляться здесь.

— Кто бы говорил, — огрызнулась я.

На самом деле я была так рада его видеть, что чуть не заревела.

Он взял меня за руку и подвел к пустому трону.

— Мы лишились всякого равновесия. Трон не может оставаться пустым. Возрождение Маата должно начаться отсюда, с этого зала.

В его голосе звучала грусть, будто он заранее просил меня смириться с чем-то тяжелым и трагическим. Возможно, я все придумала, но меня буквально придавливало ощущение утраты.

— Так нечестно, — сказала я.

— Конечно нет. — Он сжал мою руку. — Я буду здесь. Буду ждать. Прости, Сейди. Мне очень…

— Погоди!

Я вцепилась в его руку, но Анубис растаял в тумане вместе с кладбищем.

Я попала в другой зал, где когда-то пышно праздновали день рождения Осириса. Теперь это были скорее декорации для съемок фильма ужасов. Такое ощущение, что здесь веками никто не появлялся. Крыша просела. Половина колонн валялась на полу. Светильники заржавели, а прекрасный мраморный пол весь покрылся трещинами, как дно высохшего озера.

Возле пустого трона Осириса стояла Баст. Она приветствовала меня озорной улыбкой, а мне от внезапной встречи с ней стало невыразимо больно.

— Почему грустишь? — с укоризной спросила Баст. — Кошки не грустят и не сожалеют.

— Ты живая… или мертвая? — спросила я.

— Это как посмотреть. — Она обвела рукой сумрачный зал. — Дуат в смятении. Боги слишком долго остаются без правителя. Если Сет не одержит верх, это должен сделать кто-то другой. Враг приближается. Не дай мне умереть напрасно.

— Но ты вернешься? — дрогнувшим голосом спросила я. — Возвращайся. Я не могу проститься с тобой. Не могу.

— Удачи тебе, Сейди. Не давай коготкам затупиться.

Баст исчезла, и пространство вокруг меня снова поменялось.

Теперь я находилась в Первом номе. Точнее — в Зале эпох. Там тоже был пустой трон, возле которого сидел Искандар, две тысячи лет подряд ожидая фараона.

— Пойми, моя дорогая, для того, чтобы поддерживать Маат, нужен лидер, руководитель, — сказал он.

— Это уже слишком. Столько пустых тронов. Вы же не ждете, что Картер…

— Я не говорю, что он один, — согласился Искандар. — Но это ваша семейная ноша. Вы всё начали. И только семейство Кейн может исцелить нас или, наоборот, уничтожить.

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

Искандар разжал ладонь. Вспыхнул яркий свет, и я опять попала в другое место.

На этот раз — в Лондон, на набережную Темзы. Было, вероятно, часа три ночи, судя по абсолютно пустой набережной. Сквозь туман просвечивали уличные фонари. Воздух пах зимой.