За все надо платить

Ее размышления прервал стук в дверь, вошел ее друг и коллега Юра Коротков.

– Аська, оперативки сегодня не будет, можно расслабиться и покурить.

– А что случилось? Колобок заболел?

Колобком в отделе борьбы с тяжкими насильственными преступлениями называли начальника – Виктора Алексеевича Гордеева.

– Ну да, он заболеет, – хмыкнул Коротков. – Скорее мы с тобой уйдем на пенсию.

И в самом деле, за все годы работы в отделе Настя не припомнила случая, когда Гордеев из-за болезни остался бы дома, хотя болел, как и все, и ангинами, и гриппом.

– Сегодня же девять дней, как умер этот певец Гирько. Прошла оперативная информация, что на кладбище соберется вся братия, а кое-кто кое с кем будет сводить кое-какие счеты. В общем, обычная история, всех ребят бросили на усиление.

– А ты? – удивилась Настя. – Тебя не послали?

– Должен же кто-то в лавке остаться, – усмехнулся Коротков.

Олег Гирько был популярным композитором и певцом, руководителем известной рок-группы «Железная пята». Давно было известно, что он как-то связан с наркобизнесом, но доказать ничего пока не удавалось, да и не то что доказать, а хотя бы выяснить достоверно. Точно так же было известно, что похороны и поминки почему-то очень любят использовать для передела и сведения счетов. Может, оттого, что свято место пусто не бывает и каждый связанный с мафией покойник означал немедленную перегруппировку и перестановку сил.

– Слушай, а отчего он умер? – спросила Настя, поддерживая разговор, чтобы отвлечься от неприятных мыслей о Денисове и тягостного ожидания телефонного звонка. – Он же молодой был.

– Верно, чуть за тридцать. Наркотики, наверное. Ты же знаешь, у них это модно, все подряд колются, нюхают, глотают.

– Но не убийство?

– Нет, в больнице умер. Угостила бы кофейком-то, жмотина. Сама пьешь, а я слюни глотаю.

– Ох, прости! – спохватилась она. – Сейчас сделаю.

Она как-то бестолково засуетилась, наливая из графина воду в большую керамическую кружку, долго искала кипятильник, который лежал прямо у нее под носом, неловко повернулась и смахнула на пол коробку с сахаром.

– Черт, да что это со мной, – с досадой пробормотала она, опускаясь на корточки и собирая рассыпавшиеся по полу кусочки.

– И в самом деле, мать, что это с тобой сегодня! – подхватил Коротков, не сводя с нее внимательного взгляда. – Ты прямо не в себе. Случилось что-нибудь?

– Нет, все в порядке. Просто настроение не то.

– Врешь ты, Аська, и не краснеешь. На тебе ж лица нет. Говори быстро, что стряслось.

– Скажу, если пообещаешь молчать.

– В смысле никому не говорить? Обижаешь, я – могила.

– Нет, в смысле не комментировать и не давать советы. Ты спросил – я сказала, и все.

– Ну, говори.

– Понимаешь, ко мне обратился Эдуард Петрович Денисов…

– Какой Денисов? – встрепенулся Юра. – Тот самый?

– Тот самый. Он посылает в Москву какого-то частного детектива и просит, чтобы я ему помогала. А я, естественно, боюсь, что он меня втемную хочет использовать в каких-то грязных делах.

– А отказать нельзя? Ты разве ему чем-то обязана?

– В том-то и дело. Помнишь прошлогоднюю историю с убийством милиционера Кости Малушкина?

– Помню. И что?

– У меня был единственный свидетель, который видел Костю вместе с убийцей. Но этот свидетель не хотел давать показания, он хотел сам убить этого парня, Ерохина, который застрелил Костю. У него к Ерохину был свой счет, очень давний. Короче, я боялась, что он действительно убьет Ерохина вместо того, чтобы дать на него показания и позволить арестовать. И попросила одного человека ходить за этим свидетелем по пятам и не дать ему совершить убийство. Ерохин, правда, оказался проворнее и убил обоих – и свидетеля, и моего человека, который его оберегал. Так вот, этот человек был внебрачным сыном Денисова.

– Ох ты! Почему ты мне ничего не рассказывала? Аська, ты что, не понимаешь, что влипла на веки вечные?

– Да понимаю я!

От напряжения она даже повысила голос, сама того не замечая.

– Все я понимаю прекрасно. И что мне теперь прикажешь делать? Волосы на голове рвать? Что сделано – то сделано, Колобок меня заранее предупреждал, когда я только собиралась обратиться к Денисову за помощью, а я, дура, не послушалась. Теперь поздно. Потому я и сказала – без советов и комментариев. Если бы из этой ситуации был выход, Колобок бы мне еще год назад сказал, как и что нужно сделать, чтобы меня не смогли использовать. А теперь что? Прямо хоть увольняйся к чертовой матери из органов.