За все надо платить

– Ну, поголодаю пару дней, ничего страшного, – рассмеялась она. – Даже полезно.

– Ася, ну когда ты перестанешь лениться, а? – с упреком спросил Алексей. – Я же тебе готовлю, только разогреть остается, а ты и этого не делаешь. Ты посмотри на себя, ты же скоро пополам переломишься, скелет ходячий.

– Лешик, не сердись. – Она на ходу чмокнула мужа в щеку. – Я не могу есть одна, ты сам знаешь.

У самого подъезда она заметила неясную темную фигуру, словно вжавшуюся в стену дома.

– Анастасия, – послышался неуверенный голос, и фигура приблизилась.

– Владимир Антонович? – удивилась Настя. – Вы меня ждете?

В темноте она плохо различала его лицо, но ей показалось, что Тарадина будто подменили. Что-то в нем было не так. Инстинктивно она крепче прижалась к Леше.

– Вы разрешите зайти к вам?

– Да, пожалуйста.

Все вместе они зашли в подъезд, и только тут, при свете лампочки Настя сумела разглядеть Тарадина. Он был небрит, глаза ввалились, на щеке длинная царапина. Выражение лица у него было растерянное и смущенное, но в этот момент Настя поняла, что сегодня это уже не маска. Что-то произошло.

– Боже мой! – ахнула она. – Владимир Антонович, что с вами?

Тот пробормотал нечто невразумительное и первым шагнул в лифт.

Его задержали через десять минут после того, как он вошел в офис фирмы «Лозанна». В «Лозанне» оказалось полным-полно работников милиции, которые в это время опрашивали сотрудников в связи с убийством заместителя директора фирмы Карины Мискарьянц. И появление какого-то частного детектива в этой фирме им очень не понравилось. Тарадина отправили в камеру до выяснения личности и проверки подлинности предъявленных им документов. Два часа назад его отпустили, правда, забыли извиниться.

– Ничего себе, – протянула Настя задумчиво. – Я вам очень сочувствую, Владимир Антонович. А что с этой Мискарьянц?

– Ее убили дома три или четыре дня назад. И она, и ее покойный муж – оба армяне, поэтому, как я понял, первый слой они снимали с армянской диаспоры в Москве, а вчера как раз дело дошло и до фирмы, где она работала.

– Покойный муж? – переспросила Настя. – Его что, тоже убили?

– Нет, он умер примерно две недели назад. Или чуть больше.

– Надо же, какое несчастье, – покачала она головой. – Сначала муж, следом жена. Дети остались?

– Девочка пяти лет. Ее сразу же забрали родственники, которые живут здесь же, в Москве.

– А как вам удалось все это разузнать? Ведь не вы их допрашивали, а они – вас.

– Ну, – тут он усмехнулся впервые с тех пор, как вошел в квартиру. – Маленькие производственные секреты у всех есть.

– Не поделитесь?

– Извините.

– Ладно, извиню. Я сама тоже не поделилась бы. – Она примирительно улыбнулась.

Она проводила Тарадина, который категорически отказался от ужина, и уселась вместе с Лешей за накрытый стол.

– Кто это? – спросил муж, раскладывая по тарелкам жареную картошку.

– Тот самый дядька, про которого я тебе на днях рассказывала.

– Которого ты невзлюбила?

– Угу. Леш, не увлекайся, мне столько не съесть, я лопну.

– Ты всегда так говоришь, а потом сметаешь все подчистую. Он действительно какой-то неприятный.

– Это только сегодня. Его больше суток в камере продержали, от этого красоты не прибавляется.

– Ну начинается, – Алексей театрально взмахнул вилкой. – Опять уголовник? Ты же говорила, что он частный детектив. Наврала?

– Но он правда частный детектив. Это по недоразумению его упекли. С каждым может случиться. И со мной тоже.

Из комнаты послышался телефонный звонок. Леша вопросительно посмотрел на Настю.

– Я подойду, – кивнула она, кладя вилку. – В такое время только мне звонят.

После теплой кухни комната показалась ей арктическим ледником, и, снимая телефонную трубку, она успела подумать о том, что перед наступлением зимы надо наконец поправить балконную дверь, чтобы не дуло из огромных щелей.

– Анастасия Павловна? – послышался из трубки приятный мужской голос. – Добрый вечер.

– Добрый, – откликнулась она машинально, еще не понимая, с кем говорит.

– Боюсь, вы меня совсем забыли. Как ваше здоровье?

Насте показалось, что у нее нет сердца. Вот только что оно было, ритмично билось и гнало кровь по сосудам, а теперь его нет. Оно перестало стучать, кровь замерла, руки и ноги вмиг сделались ледяными.

Конечно, она узнала этот голос. Она его слишком хорошо помнила, чтобы когда-нибудь забыть. Ей захотелось, чтобы зазвенел будильник и она проснулась, чтобы все это не оказалось правдой. Пусть это будет тяжелым кошмарным сном, но только сном, а не явью. Второй раз ей с этим не справиться.