Не мешайте палачу

– Прочитали? – спросил он, не отрываясь от своих бумаг.

– Да.

– Интересно?

– Любопытно, – сдержанно ответила Настя.

– И что скажете? Идеи есть?

– Есть, – она слегка усмехнулась. – Но для этого кабинета они не годятся.

– Да ну?

Александр Семенович поднял наконец голову от своих бумаг, снял очки и удостоил Настю взглядом.

– А для чего же годятся ваши идеи, позвольте спросить? Для кабинета Гордеева?

– Нет, там они тоже не пройдут. За такие идеи меня Гордеев уволит без выходного пособия.

– Ладно, перестаньте кокетничать и говорите, – потребовал начальник главка.

– Не мешайте палачу, – спокойно сказала Настя. – По-видимому, он лучше нас знает, кого следует покарать. Весь вопрос только в том, кто опустит на голову приговоренного карающий меч.

– Понятно, – кивнул генерал. – И вас от этого не коробит?

– Коробит. Но только в том случае, если меч, как я уже сказала, будет опускать на головы приговоренных самозваный палач. Если же это будет делать государство, то мое правосознание будет чувствовать себя вполне прилично. Позвольте палачу показать нам дорогу к дому жертвы, не мешайте ему искать их. А уж казнить будем мы сами. Правда, кое-чем поступиться придется, но вы ведь, как я понимаю, умирать за принципы не собираетесь.

– Смотря за какие.

– Если нам удастся вычислить палача, мы не будем его задерживать до тех пор, пока он не покажет нам все жертвы. Преступник будет гулять на свободе, и нам придется сознательно пойти на это. Более того, нам придется придумать, как сделать так, чтобы не спугнуть его. Ведь если он, образно выражаясь, показывает нам дорогу к дому жертвы, а назавтра выясняется, что жертву арестовали, наш палач забеспокоится и, вполне возможно, к следующей жертве нас уже не поведет. Вообще-то я на вашем месте начала бы не с этого.

– А с чего?

– С кадров. С личного состава органов внутренних дел этих регионов. Откуда палач может знать, кто именно совершил эти серии убийств? Ответ, по-моему, сам напрашивается. Он – наш сотрудник. По делам было множество оперативной информации, которая была либо разрознена, либо показалась следователю малоубедительной, либо не могла использоваться в качестве доказательства, так как была добыта внепроцессуальными или незаконными методами. Ну, Александр Семенович, будто вы сами не знаете, как это бывает. На человека целое досье собрано, вся страна знает, что он преступник, а арестовать и посадить не могут. Доказательств не хватает. И этот сотрудник милиции ждал-ждал, терпел-терпел, надеялся-надеялся, а потом решил взять дело отправления правосудия в собственные руки. Возможно, в какой-то из этих серий погиб его близкий. Или, может быть, он был уволен из органов в связи с проступком, совершенным как раз во время работы по этим делам.

– Например?

– Например, он задержал убийцу и, будучи человеком несдержанным и эмоциональным, жестоко избил его. А прокурор признал задержание незаконным и велел убийцу освободить. Этот наш сотрудник, может быть, с пеной у рта доказывал, что это и есть тот маньяк, который девушек или детишек порешил, а прокурор бумажки посмотрел, со следователем посоветовался, да и выпустил душегуба за недостаточностью улик. А сотрудника нашего из органов долой за рукоприкладство и заведомо незаконное задержание. Может такое быть?

– Вполне, – согласился Коновалов. – Я понимаю Гордеева.

– В каком смысле? – оторопела Настя.

– Действительно, кроме вас, никто не смог бы вывезти человека из Самары. Я имею в виду, никто не смог бы придумать, как это сделать. Не хотите подумать о перемене места службы?

Настя поскучнела. Она и не предполагала, что разговор может закончиться так банально. Вытянуть из нее идею, заодно посмотреть, на что она годится, потом предложить бросить свою команду. Как будто толковые работники нужны только в главке, а на Петровке и середнячок сгодится. Она с неожиданной теплотой подумала о другом генерале, по рангу равном Коновалову, но руководившем другим главком в министерстве. Иван Алексеевич Заточный знал ее гораздо дольше и намного лучше Коновалова, и Настя ни секунды не сомневалась в том, что он с огромным удовольствием взял бы ее к себе на работу, посадил бы в штаб и поручил заниматься информационно-аналитическими делами – тем, что она лучше всего умела делать и больше всего любила. Но Иван Алексеевич никогда не считал возможным предлагать ей бросить свою команду, бросить полковника Гордеева, а также верного друга, такого теплого и родного Юру Короткова, смешливого любителя хохм и розыгрышей, но при этом абсолютно надежного Кольку Селуянова, трогательного и старательного Мишу Доценко и всех остальных. И только один раз, несколько месяцев назад, когда в отношении Насти началось служебное расследование по поводу ее связи с мафиозными структурами, Заточный сказал: «Не переживайте, Анастасия. Даже если у вашего руководства окажется маловато мозгов и вам предложат уйти, без работы вы не останетесь. Это я вам обещаю». Мозгов у руководства оказалось, к счастью, достаточно, и со служебным расследованием все обошлось.