Не мешайте палачу

– Виктор, я знаю Минаева как человека порядочного и крепкого профессионала. Не верю я, чтобы он затеял какую-то нечистую комбинацию. Вот хоть режь меня – не верю. Может, ты ошибаешься? Ты уверен в своей информации?

Генерал Коновалов знал, как и о чем надо спрашивать. Уверенным можно быть только в той информации, которую сам добыл. Только в том, что видел своими глазами, слышал своими ушами, трогал собственными руками. Все остальное – вопрос доверия к тому, кто приносит информацию. Мог ли полковник Гордеев быть абсолютно уверенным в Короткове? Мог ли он голову дать на отсечение, что Юра нигде и ни в чем не ошибся? Можно ли было поклясться в том, что наводчик автомобильных воров, с которым разговаривал Миша Доценко, дал правильный номер машины? Да, с номером машины, пожалуй, можно быть уверенным, потому что Юра Коротков своими глазами видел людей, которые на ней ездят, и узнал их. Таких совпадений не бывает. А если он обознался? Ведь Анастасия-то их в Москве не видела и правоту Короткова подтвердить не может. И потом, действительно ли была эта встреча за городом у известного политика, с которой Минаев и владелец этой машины уезжали вместе? Действительно ли это Минаев и Чинцов останавливались поздним вечером на дороге и о чем-то разговаривали? А может быть, Юра ошибся, и это были совсем другие люди? Ах, если бы Гордеев видел все это сам, своими глазами! Тогда он говорил бы с Коноваловым куда увереннее.

– Считай, что это обыкновенная оперативная информация, – сухо сказал Гордеев. – И, оценивая ее достоверность, делай те же скидки и допущения, что и обычно. Она что, кажется тебе абсолютно невероятной?

– Я думаю, все это не более чем недоразумение, – уклонился от ответа Коновалов. – Люди могут случайно встретиться в одном кругу и даже подружиться, не подозревая, что являются давними противниками. Сам знаешь, такое случается. Я бы не хотел, чтобы ты подозревал Минаева в чем-то неблаговидном.

– Ты можешь за него поручиться?

– Да… Пожалуй, да, – твердо ответил Александр Семенович.

Виктор Алексеевич вернулся на Петровку вполне удовлетворенный итогами беседы с генералом. Он был уверен, что не позже сегодняшнего вечера Александр Семенович Коновалов свяжется с Антоном Андреевичем Минаевым и проинформирует его о разговоре с полковником из МУРа. Нет, Гордеев вовсе не подозревал начальника главка в двурушничестве. Но он предполагал, что разговор встревожит генерала, и тот непременно захочет переговорить с Минаевым хотя бы для того, чтобы убедиться в том, что Гордеев ошибается. А заодно и для того, чтобы предупредить Антона Андреевича насчет Чинцова. Дескать, это тот самый человек, люди которого собирались разделаться с Павлом в Самаре. Старая дружба…

Ближе к вечеру появился Коля Селуянов. Вместе с Коротковым они зашли к Гордееву.

– Значит так, дети мои, – начал полковник, опуская длинные предисловия. – С этого часа все внимание – генералу Минаеву. Посмотрите, как он будет себя вести, с кем встречаться. Этот человек мне не нравится, и я хочу знать о нем все. Анастасии – ни слова. Убью, если проболтаетесь. Наружное наблюдение не подключаем. О факте разработки генерала из ФСБ они обязаны доложить по инстанции и получить разрешение. Информация уйдет, а нам с вами этого не надо. Никакого реального уголовного дела под всем этим нет, действуем на свой страх и риск, нелегально и по-партизански. Речь идет о нашей Анастасии, поэтому, ребятки, надо постараться. Коротков, введи Колю в курс дела. Все, отправляйтесь.

Около восьми часов Гордеев разобрался с неотложными делами и хотел было вызвать к себе Каменскую с докладом по текущим делам, но передумал и зашел к ней сам. Она сидела за столом, заваленным горами бумаг, бледная, с синяками под глазами. Но сами глаза блестели, и Гордеев понял, что она не больна, а просто устала.

– Чем порадуешь? – спросил он бодро.

– Всяким разным, – улыбнулась Настя, распрямляясь и потирая затекшую от долгого сидения поясницу.

Она подробно рассказала Гордееву все, что сумела наработать за день, и он в который уже раз подивился тому, как много она успевает. Он, наверное, никогда не смог бы с таким упорством сидеть над бумагами, справками, цифрами, схемами. Энергия всегда била в нем ключом, и долгие кабинетные посиделки были совсем не для него. А Анастасия могла сутками не подниматься из-за стола, занимаясь работой, требующей кропотливости и внимания.