Поездка в Самару за Павлом Сауляком оставила у нее тягостное впечатление, хотя ничего плохого не случилось и задание она выполнила вполне успешно: вывезла Павла, увела его из-под носа преследователей и с рук на руки сдала генералу Минаеву. Но что-то ее постоянно тревожило, лишало сна и покоя.
Через несколько дней после ее возвращения на очередной оперативке начальник отдела полковник Гордеев уныло сказал:
– Все, дети мои, предвыборная гонка началась. Посыпались сиятельные трупы. На нашей территории скончался крутой мафиози из южных краев. Есть все основания полагать, что ему помогли уйти в мир иной. Настасья, останешься после совещания, с тобой будет отдельный разговор.
Когда после оперативки сотрудники разбежались по своим сыщицким делам, Настя осталась в кабинете Гордеева, съежившись в уголке и зажав в руке скомканный носовой платок. Виктор Алексеевич сочувственно посмотрел на нее и покачал головой.
– Ты хоть лечишься чем-нибудь?
– Не-а. Я никогда не лечусь.
– Принципиально, что ли?
– Конечно. Пусть организм знает, что от меня помощи не дождется. А то он, видно, рассчитывает, что я его буду дома под одеялом держать и таблетками кормить, чтобы ему легче было с болезнью справляться. Нечего, пусть сам. Баловать его…
– Ну ты даешь, – усмехнулся Гордеев. – Откуда эти бредовые теории в твоей голове появляются?
– Не знаю, – она рассмеялась. – Вы же всегда говорили, что у меня мозги набекрень.
– Это точно. Послушай, деточка, тебе фамилия Юрцев говорит что-нибудь?
– Это тот мафиози, который якобы отравился?
– Он самый.
– Мне лично – нет. Но с ним Стасов сталкивался. Он мне рассказывал.
– А ты мне сейчас будешь говорить, что сплетничать не любишь… – поддел ее Гордеев.
– Не люблю, – кивнула Настя. – Но говорить этого не буду. Спрашивайте – отвечаем. Но вообще-то лучше поспрашивать у руоповцев или даже у Заточного. Это их епархия.
– У них я еще успею спросить. А ты пока выкладывай, что знаешь.
– Да немного на самом деле. Летом Стасов отдыхал на юге с дочерью, а его бывшая жена работала на кинофестивале, который проходил в это же время в этом же городе. Юрцев был одним из спонсоров этого фестиваля, давал на него деньги и наживался на рекламе. Тем паче вокруг фестиваля крутилась масса людей, которым хотелось поразвлечься, а рестораны и казино в этом городе принадлежали Юрцеву. Когда Стасов стал ему мешать, Олег Иванович организовал квалифицированную травлю…
Рассказ об обстоятельствах знакомства частного детектива Стасова, в те времена еще подполковника милиции, с крутым мафиози Юрцевым занял у Насти примерно полчаса. Виктор Алексеевич слушал ее внимательно, почти не перебивая, только иногда задавая уточняющие вопросы.
– Иными словами, покойник был на том участке побережья полновластным хозяином, – подытожил Гордеев, выслушав Настю. – Дело, конечно, не наше, пусть управление по организованной преступности им занимается. Но чует мое сердце, они будут создавать бригаду и попросят кого-нибудь от нас. Пойдешь?
– Да ну, Виктор Алексеевич.
Настя наморщила нос и стала усиленно тереть переносицу. Старинный метод не помог, она зажмурилась, прижала к носу платок и чихнула.
– Чего «да ну»? И почему ты так не любишь в бригадах работать, Настасья?
– Наверное, у меня отсутствуют коллективистские устремления. Я не колхозница, а крестьянка-единоличница. Не отдавайте меня в бригаду, пожалуйста, – жалобно попросила она.
– Сам не хочу, – усмехнулся полковник. – А кого, если не тебя?
– Колю Селуянова, например.
– Ладно, подумаю. Послушай-ка, а твой Стасов…
– Он не мой, он наш общий. Не передергивайте.
– Ну хорошо, пусть будет наш Стасов. Как ты думаешь, он расскажет нам в деталях свою эпопею с Юрцевым?
– А почему нет? Ему скрывать нечего.
– Тогда попроси его приехать сюда, договорились?
Насте было понятно, чего хочет ее начальник. Кто бы ни оказался прикомандирован к бригаде, если ее, конечно, создадут, будет лучше, если этот человек будет знать чуть больше, чем его коллеги из РУОПа. Между отделами и службами всегда замечался некий дух соревнования, который в зависимости от личности руководителей то становился здоровым и деловым, то превращался в почти болезненную ревность, утолить которую могло только успешное раскрытие «чужого» преступления в обход коллег. Гордеев никогда не стремился тянуть одеяло на себя, но порой успехи собственных подчиненных в пику руководителям и сотрудникам других отделов становились козырями в аппаратных играх, не играть в которые Виктор Алексеевич не мог просто в силу занимаемой им должности. Хотя, видит Бог, он с удовольствием отстранился бы от этих игр, если бы была хоть малейшая возможность.