Не мешайте палачу

– Теперь карманы, пожалуйста, – сказал он, вернув ей сумку.

Она подняла вверх руки, дав ему возможность ощупать себя. Проходящие мимо пассажиры с недоумением косились в их сторону и спешили отойти подальше.

– Пойдемте, – наконец разрешил он.

Они снова вошли в вагон. Оперативник зашел в купе, и через некоторое время вышел Веселков.

– Вы ко мне?

– Если вы Геннадий Петрович Веселков.

– Я вас слушаю…

Но теперь разговаривать, стоя в узком коридоре, стало неудобно. В вагон входили все новые и новые пассажиры, и Настя с Веселковым всем мешали. Пришлось снова выходить на перрон. Проводница глянула на них с явным подозрением. Сначала вошла, потом с одним вышла, тот ее обыскал, теперь с другим на перрон пошла… Черт знает что!

– Татьяна Григорьевна Образцова просила меня передать вам вот этот конверт. Завтра она его заберет.

– Что в конверте?

– Это имеет значение? – удивилась Настя. – Видно же, что не бомба.

– Я должен знать. Вскройте, пожалуйста.

«Все правильно, – подумала Настя. – Молодец, лейтенант Веселков. Хорошо тебя выучили. Никогда не бери никаких конвертов у незнакомых людей, если не знаешь, что внутри. Одна из сыщицких заповедей».

Она вскрыла конверт и вытащила фотографию неизвестного мужчины.

– Только вот это. Больше ничего.

– Татьяна Григорьевна знает, что с этим делать?

– Да.

– На словах ничего передавать не надо?

– Нет. Только мое огромное спасибо.

Он шагнул к окну соседнего вагона, чтобы взглянуть на фотографию при свете. Проводница шестого вагона, симпатичная толстушка, до этого о чем-то шептавшаяся с проводницей из седьмого, недовольно покосилась на них, потом вдруг ойкнула и схватила Веселкова за локоть.

– Это кто это у вас на карточке?

Веселков бросил на Настю быстрый взгляд и отдернул руку.

– А в чем дело?

– Мне показалось, он у меня ехал недавно. Представительный такой мужчина, вежливый. Можно посмотреть?

Настя слегка кивнула, и Веселков протянул снимок женщине.

– Батюшки! – всплеснула она руками, вглядевшись в изображенное на фотографии лицо. – Да он неживой!

– Неживой, – подтвердила Настя. – Ну как, узнали вы его? Он у вас ехал, или просто похожий кто-то?

– Он. Их двое было. С ним еще такой симпатичный армянин был. Вдвоем и ехали, в двухместном купе. У меня же «СВ», спальный вагон.

Настя запаниковала. До отхода поезда оставалось всего несколько минут, сейчас эта женщина уедет, эта бесценная свидетельница уплывет прямо из рук, и теперь придется ждать, когда она снова окажется в Москве. «Красная стрела» – поезд не московский, а питерский, проводник делает ездку из Петербурга в Москву и обратно, потом отдыхает. Если бы было наоборот, это пухленькая проводница уже послезавтра утром была бы в Москве, а так…

За оставшиеся несколько минут Настя сделала невозможное, вытащив из оторопевшей проводницы массу информации, и заручилась ее твердым обещанием позвонить, как только та окажется снова в Москве. Поезд тронулся, проводница стояла в тамбуре и захлебываясь продолжала рассказывать о запомнившихся ей пассажирах, а Настя сначала быстро шла, потом уже бежала рядом, боясь пропустить хоть слово. Она и не подозревала, что может так быстро бегать.

– Позвоните! – крикнула она вслед, когда перрон кончился и бежать рядом с вагоном больше было нельзя. – Обязательно позвоните! Это очень важно!

– Позвоню… – донеслось до нее из удаляющегося вагона.

Настя с трудом восстановила дыхание и поплелась обратно. Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло, ноги подгибались. Она шла по перрону и счастливо улыбалась. Похоже, что-то начинает склеиваться.

* * *

Текучку обычно не любят, на нее жалуются, говорят, что она засасывает, не дает нормально работать, заставляет заниматься скучными мелочами, вместо того, чтобы делать нужные и важные дела. Но Настя Каменская знала, что у текучки есть одно замечательное свойство: она помогала легко переносить напряженное ожидание. Если бы не множество мелких, а также не очень мелких дел, она бы, наверное, умерла от напряжения, ожидая результатов из Петербурга.

– Стасов, – предупредила она Владислава, – я не уйду с работы, пока ты мне не позвонишь. До ночи буду ждать, если нужно.

– А дома ты ждать не можешь? – съехидничал Стасов.

– Не могу. На работе легче, дела всякие отвлекают.