Подарок

— Чтобы тоже поучаствовать, друг мой, — отвечал Альфред, слегка покачиваясь и дуя в дуду чуть ли не в лицо Лу.

— Но тебя же не приглашали! — вскричал Лу.

— Элисон пригласила меня, — со смехом отвечал Альфред. — А тебе ли не знать, как трудно бывает отвертеться от ее приглашения! Правда, я сам не прочь немного поразвлечься. — Он покачнулся и, чуть не упав, рассмеялся. Взгляд его метнулся куда-то за спину Лу, и выражение лица у него стало совсем другим.

— Рут? Как поживаешь?

— Альфред.

Скрестив руки, Рут пристально глядела на мужа.

Воцарилось напряженное молчание.

— Ну, нехорошо как-то, — неуверенно произнес Альфред. — Наверное, мне лучше отойти и присоединиться к другим гостям, а вы уж деритесь как хотите, без свидетелей.

И Альфред исчез, оставив Рут и Лу наедине; взгляд Рут пронзал Лу точно кинжал, нацеленный ему в самое сердце. Легче было бы снести ее гнев.

— Рут, — сказал он, — я весь вечер искал тебя.

— Вижу, что наша устроительница Элисон тоже тут как тут, — сказала Рут. Голос ее дрожал, хотя она и старалась быть твердой.

Лу взглянул через плечо и увидел Элисон: длинноногая, в короткой юбке, она извивалась в танце, соблазняя Санта-Клауса.

Рут вопросительно глядела на него.

— Ничего не было, — сказал он. Ему не хотелось ни задираться, ни спорить, хотелось покончить с тем, кем он был прежде. — Ей-богу, готов поклясться, что у меня ничего с ней не было.

— Зато у нее, готова поклясться, с тобой было! — горько усмехнулась Рут.

— Да нет же, клянусь!

— Ничего и никогда? — Она пристально вглядывалась в его лицо, явно ненавидя себя за это, злясь, что вынуждена задавать ему такие вопросы.

Он проглотил комок в горле. Терять ее он не желал, но лгать не желал тоже.

— Целовались. Всего один раз. А больше ничего не было. — И быстро добавил в испуге: — Но теперь я переменился, Рут. Я теперь совсем другой.

Но она больше не слушала, она отвернулась, пряча от него лицо и свои слезы. Она открыла дверь на балкон, и Лу обдало порывом холодного ветра. Балкон был пуст: курильщики перебрались в зал и лакомились крохотными пастушьими пирогами, глотая их один за другим.

— Рут… — Он попытался ухватить ее за руку и потянуть назад, в зал.

— Пусти меня, Лу, ей-богу, я не в том настроении, чтобы говорить сейчас с тобой, — сердито сказала она.

Вслед за нею он вышел на балкон, и они отошли подальше, чтобы их не было видно через стекло. Он подошел к ней вплотную и прижал ее к себе, не выпуская ее из своих объятий, хотя она и не отзывалась на его прикосновения.

— Помоги мне, — шепнул он ей, чуть не плача. — Пожалуйста, Рут, помоги мне все исправить.

Она вздохнула, еще не уняв в себе гнев.

— Да на что ты, черт возьми, надеялся? Мы же тебе все уши прожужжали, втолковывая, как важно устроить этот вечер как следует!

— Да, конечно, я это знаю, — промямлил он. Мысли мельтешили в голове, обгоняя друг друга. — Я старался доказать всем вам, что я в состоянии…

— Прекрати лгать мне, слышишь? — оборвала его Рут. — Меньше всего ты собирался что-то нам доказывать. Тебе надоели бесконечные звонки Марсии и ее старания угодить отцу. Ты был занят и..

— Ну, пожалуйста, не могу я сейчас все это выслушивать, не время сейчас для этого! — Он поморщился, точно каждое ее слово вызывало у него мигрень.

— Как раз время, и будь любезен выслушать. Ты был, видите ли, крайне занят на работе, чтобы позаботиться об отце и вникнуть в планы Марсии. И ты перепоручил все чужому человеку, которому и дела не было до твоего отца с его юбилеем. Вот ей перепоручил! — И она ткнула пальцем в стекло, указывая туда, где под стойкой с фондюшницей отплясывала какой-то сложный акробатический танец Элисон, не тая красных кружев своего нижнего белья от всех, кому угодно было ими любоваться. — Отдал все на откуп этой поблядушке, которую, наверное, трахал, диктуя ей список гостей! — Последние слова она процедила сквозь зубы, презрительно, словно выплюнула.

Лу мог бы возразить Рут, сказав, что Элисон — высококлассный секретарь, имеющий диплом в области делопроизводства, что, не считая осечки с устройством этого праздника, она работник хороший и квалифицированный. Но защищать честь Элисон было вряд ли уместно, если все ее поведение в офисе и на этом вечере не делало ей чести.

— В общем, ничего между нами не было, клянусь, — сказал он. — Но я понимаю, что все испортил, и очень сожалею об этом. Прости меня. — Слова извинения теперь выговаривались более легко и привычно.