Стечение обстоятельств

– Тогда ради чего все это? – продолжал настаивать Жерехов. – Павлов тебе неинтересен, убийцу ты готов упустить. Столько усилий, столько волнений – и все ради информации, которую ты то ли получишь, то ли нет. Я не узнаю тебя, Виктор.

– А я не узнаю тебя, – уже спокойнее ответил Гордеев. – Ты не хуже меня видишь, куда мы все идем. Время той преступности, к которой мы привыкли и приспособились, кончилось. У нее были свои законы, свои правила игры, но теперь этого больше нет. Меняется страна, меняется политика и экономика, и вместе с ними меняются преступность. Это совсем другие преступники, и искать их, работать по их изобличению мы не умеем. И вот у нас появился шанс хоть чему-то научиться. Перестрой же наконец свои извилины в другом порядке, заставь себя признать, что и в нашей работе могут быть ситуации, когда процесс познания важнее результата. Пусть это во вред дню сегодняшнему, но зато на пользу дням завтрашним. Пусть мы сегодня не раскроем одно убийство. Мало, что ли, у нас этих «висяков»? Зато завтрашние заказные убийства мы встретим во всеоружии.

– Тебе голову оторвут за такие мысли, Виктор. Где это видано – сознательно идти на нераскрытие преступления, да еще убийство офицера милиции.

– Пусть отрывают, – махнул рукой Гордеев. – У меня выслуги тридцать один год, уйду на пенсию. Все равно на мою зарплату нынешнюю я могу только две пары туфель жене купить. Цепляться за кресло не стану. А вот вы еще много лет будете мне спасибо говорить, если удастся то, что я задумал.

– Генерал, конечно, не знает о твоем наполеоновском походе?

– Конечно, не знает. У Павлова есть на него какой-то выход.

– Почему ты решил?

– А он пытался через генерала узнать, не нарыла ли Анастасия чего-нибудь эдакого в деле Филатовой.

– Но почему? Почему именно Каменская?

Гордеев довольно улыбнулся. «Вот тебе, Пашенька, доказательство, что я не ошибся, когда брал к себе никому не известную девчонку из райотдела. Как ты тогда сопротивлялся!»

– Потому что, – раздельно и веско произнес он, сделав паузу. – Вот ты мне не верил, когда я говорил, что из нее будет толк. И ошибся. А я оказался прав. Да, она многого не умеет. Да, у нее кое в чем нет опыта. Но репутация – это тоже оружие, и немаловажное. Знаешь, Паша, – добавил Гордеев, остановившись за спиной у своего зама, – я, честно признаться, сам не знал этого. Только когда генерал меня вызвал и стал орать, что Настя – моя любовница, тогда я понял, что тот, кто его на меня натравил, интересуется в основном Каменской. А это значит, ему сказали, что реальная опасность может исходить только от нее. Конечно, в первую минуту мне было обидно. Что же, выходит, мы все не в счет? Я тридцать лет в розыске работаю, и меня преступник не боится, а она – всего шесть лет, и уже такая слава. Вот тогда, Пашенька, я и понял, что это – другие преступники. Поэтому они и не боятся тех, кто вырос из старой школы, они понимают, что у нас логика другая, мышление другое. Если хочешь, привычки другие. А Анастасия – она особенная. У нее мозги набекрень. А это означает, что я прав.

– Ну хорошо, пусть ты прав, – примирительно произнес Павел Васильевич. – И пусть ты такой храбрый, что ничего не боишься. Но объясни мне, бога ради, неужели нельзя никаким другим способом убедиться, что тот, кого мы пасем, и есть убийца Филатовой? Неужели так необходимо ждать, пока он придет убивать Настю? Тьфу, – с досадой добавил он, – даже произносить страшно.

Гордеев вздохнул, сел за стол, потер рукой лысину и лоб.

– Не знаю, Паша. Я ничего не могу придумать. То есть на самом деле способов много, но я боюсь его спугнуть. Я на сто процентов уверен, что оружие он при себе не носит и документы его в идеальном порядке. Так что имитация облавы ничего не даст. Задерживать его незаконно я не хочу. Ты мои принципы знаешь, и отступать от них я не буду даже ради этого «заказника». А уж если это и вовсе не убийца, а кто-то, кто делает по его поручению черновую работу, мы просто-напросто сорвем всю комбинацию. У нас есть улики, по которым можно судить, этот ли человек был в квартире Филатовой. Ну и что? Когда он там был? Как доказать, что именно в момент убийства, а не за час и не за день до него? У нас, Паша, есть повод для разговора с ним, но и только. А оснований для задержания и тем более ареста – ноль.

– И чего ты добиваешься? Ждешь, когда он начнет убивать Настю, и возьмешь его с поличным? Ты в своем уме?

– Я, Паша, жду, когда он принесет мне доказательства. Сам принесет, своими руками.