Таня Гроттер и Локон Афродиты

«На заговоренных пасах здесь ловить нечего… Что ж, проверим его на вшивость в пилотаже!» – подумала Таня и стала дожидаться подходящего момента.

Во время маневров она спикировала на Нутто-Гнутто сверху, заставив его поверить, что будет столкновение, и уйти вниз. В ту же секунду Таня, ожидавшая этого, заложила стремительный вираж и пронеслась так близко, что ударила Нутто-Гнутто порывом воздуха.

Бабай чудом удержался на коврике, и то лишь потому, что успел вцепиться в кисть. Кое-как восстановив равновесие, Нутто-Гнутто помчался на Таню, словно для лобового тарана, но в последний момент круто затормозил и помахал ей рукой. Таня поняла, что испытание закончено. Нутто-Гнутто признал ее равной себе. Теперь они были друзья и союзники. Во всяком случае, пока бабай не проголодается.

– О, эти русские! В одиночку наброситься на такого огромного, такого чудовищно волосатого бабая! – картавя, сказала Кэрилин Курло.

– Если уж ты сама заговорила о русских… Как там твой Демьян Горьянов? – вкрадчиво вмешалась О-Фея-Ли-Я.

– Он просто лапочка! Я его обожаю! А какой талантище! Только он способен сглазить через зудильник! – расцветая улыбкой, похвалилась Кэрилин.

Тяжелые однообразные тренировки страшно изматывали, и вечером Таня нередко ощущала себя так, словно ее прокрутили через мясорубку, затем наскоро слепили в человекоподобный пельмень, нахлобучили шапку и сказали: «Иди гуляй! Теперь можешь пожить немного для себя!»

Часто ей хотелось, чтобы рядом оказался Ванька – привычный, милый Ванька, который не отходил от нее все пять тибидохских лет. Но Ванька как в воду канул. Последнюю неделю он вообще не появлялся на горизонте, и только отдаленно до Тани долетали слухи, что Ваньку вконец достала Зализина, просто прилипла к нему, от всех охраняет и даже будто бы на торжественном обеде ухитрилась швырнуть чашкой в самую добрую тетю.

Зато Бейбарсов всегда оказывался поблизости. Правда, совсем не на пользу себе. С Бейбарсовым Тане приходилось все время напрягаться и быть настороже. Его вечно тянуло на авантюры, адреналин, ночные перелеты и кости. Пару раз он порывался показать Тане замурованных в стены покойников, которых случайно обнаружил. Однако сейчас Таня была слишком вымотана, чтобы оценить по достоинству весь этот экстремальный джентльменский набор.

Забытый локон Афродиты лежал в одном из отделений футляра. Порой Таня доставала его и, глядя на него, думала: «Не до тебя сейчас!» Локон тускнел, терял цвет. Золото начинало отливать банальной рыжиной.

«Что ты тут лежишь? Ждешь, пока я произнесу имя? То самое, единственное? А если не произнесу, никогда не смогу никого полюбить?» – думала Таня, вспоминая слова Абдуллы.

Однако сейчас эта мысль ее нисколько не огорчала, была фоновой и, пожалуй, даже приятной. Какая тут любовь? Все ее мысли были теперь о драконболе. Таню ужасно раздражало, что тренер невидимок требовал от них парной и групповой игры, строго пресекая всякую индивидуальную работу и самостоятельный прорыв к дракону.

– Вы не есть в Россия, где один в поле воин! Здесь ви должны сражаться в грюппа! – кричал он, плюясь кислой слюной.

Тане это казалось ужасно глупым, однако объяснять тренеру, что капитан Глинт тормозит и лезет принимать пас с подветренной стороны и вообще ситуация на поле меняется мгновенно, не пыталась. К тому же обвинять кого-либо в плохой игре было не в ее правилах. Лучше уж самой оказаться виноватой. Существовал и другой неприятный момент. Таню, когда она задумывалась, по какому принципу игроки разбиты на боевые двойки и четверки, преследовала мысль, что легионеры находятся на самых неудачных местах. Казалось, их специально ставят там, чтобы они только и делали, что перехватывали вражеских атакующих и отдавали пас, все же важные мячи были бы забиты исключительно магфордцами. Именно поэтому на них и начинали орать, едва она, Нутто-Гнутто, джинн Фарух или Эмилио Тобуш пытались высунуться и пробиться к дракону.

Нередко она ловила насмешливый взгляд Нутто-Гнутто, направленный на тренера, и понимала, что тот разделяет ее мысли.

Вечером сил хватало только на то, чтобы дотащиться до дома и попытаться перенести ногу через порог, под которым терпеливо поджидал своего часа милейший Даунс Паркинсон. Для полноты скелета ему всего-то и нужны были, что ее голова и нога, но проблема в том, что они не надоели еще самой Тане.

Ягуну тренировки по английской системе тоже не нравились, как не нравилось и то, что его затолкали в дублирующий состав. Он был не в духе и то и дело вспоминал какого-то «нифигаса». Любознательные английские журналисты заносили это слово в свои записные книжки, а один в своей статье даже возвел неведомого Нифигаса в ранг славянского божества, к которому потомки скифов обращаются в часы уныния.