Миг – и нет меня

Да, это было той самой ночью.

Было уже совсем поздно, когда вернулся папа. Он был сильно под газом и во всю глотку орал песни. Послышался разговор на повышенных тонах. Что-то падало. Что-то с треском ломалось.

Потом мама сказала:

– Только через мой труп.

А папа ответил:

– Тебя не спрашивают. Это мужские дела, и ты в них не лезь.

А мама, которая никогда не упускала случая подлить масла в огонь, спросила, какое отношение к мужским делам может иметь он.

Тогда папа сказал, что лучше бы ей на хрен заткнуться, если она не хочет неприятностей на свою тупую башку.

А мама сказала что-то такое, чего я не слышал, но это, несомненно, были насмешливые и злые слова, потому что папа не нашелся что ей ответить. На несколько мгновений воцарилась тишина, потом что-то со страшным грохотом разлетелось вдребезги, и мама крикнула, что это был свадебный подарок. Звонкий удар. Сдавленное рыданье.

Я знал, что Пи-Джей давно натянул на голову подушку, но я все слышал.

Я все слышал.

Шел 1982 год. Всего год прошел после голодных забастовок, и напряженность в обществе достигла наивысшей точки. Я, во всяком случае, не помню, чтобы нечто подобное имело место раньше или позже. Мятежи в Белфасте стали таким же обычным явлением, как снег у Джойса. Каждую ночь происходили взрывы и поджоги; полиция тратила уйму сил, разводя протестантов и католиков, так что дело обходилось без жертв. Впрочем, в нашем северном пригороде они могли несколько расслабиться. У нас было намного спокойнее, чем в самом городе, хотя ситуация и оставалась нестабильной. Совсем как молоко на плите – стоит повернуть регулятор конфорки хотя бы на одно деление, чтобы оно убежало и начало подгорать. Спровоцировать катастрофу мог любой пустяк или, если на то пошло, любой человек.

И неприятности не заставили себя ждать.

Мистер Миллер вбил себе в голову, что он – не чета другим. На самом деле он наверняка был заурядным членом боевого звена, мелкой сошкой, но нам, мальчишкам, он казался донельзя крутым. И себе, как видно, тоже. Как бы там ни было, он вообразил себя героем и начал совершать необдуманные поступки, и впоследствии, когда все полетело к чертям, я часто думал, что в этом есть и моя вина. В детстве многим кажется, что мир вращается исключительно вокруг них. Я, например, был почти уверен, что когда я выхожу из комнаты, оставшиеся в ней люди застывают, словно кто-то нажал «паузу» на видеомагнитофоне, и оживают вновь только с моим появлением.

Прозрение наступило для меня, Пи-Джея, папы и мамы за тринадцать дней до Крещения.

Вне себя от ярости и жажды головоломных подвигов, мистер Миллер отправился в «Рейнджере клуб» с маминой фунтовой бумажкой в кармане. Там он вдохновенно говорил о больших делах и, называя остальных жалкими трусами, призывал их сделать что-то такое, что показало бы – они готовы помочь полиции и другим силам закона и порядка не только на словах. В конце концов ему удалось убедить с полдюжины идиотов, что лучший способ обеспечить политическую будущность Северной Ирландии – это забросать зажигательными бомбами католический жилой район. Согласно разработанному им блестящему плану, добровольцы должны были отправиться домой и приготовить по нескольку бутылок с «коктейлем Молотова», а потом снова собраться у клуба, чтобы мистер Миллер и Артур Дюран могли доставить их на место в Артуровом микроавтобусе. О том, чтобы наш отец тоже принял участие в этом безумии, мистер Миллер позаботился особо. Да-да, именно таким способом он решил отомстить мне за мою дерзость. Не знаю, хотел ли он, чтобы папа первым бросил бутылку с зажигательной смесью, или, может быть, ему было нужно, чтобы его отпечатки пальцев остались на готовых «коктейлях»… Как бы там ни было, он старался организовать дело так, чтобы впоследствии иметь возможность держать отца на крючке. Но, как известно, планы планами…

Они даже не доехали до католического микрорайона. Армейский патруль остановил их за езду с недозволенной скоростью. Бутылки с «коктейлем Молотова» сразу обнаружили, и всех, находившихся в микроавтобусе, арестовали. В комендатуре Марти Байнс раскололся, и папа, мистер Миллер и остальные получили по пять лет за сговор с целью подготовки террористического акта.

Последующие события стремительно развивались по хорошо накатанной колее. Мама развелась с папой, начала выпивать, снова закурила, выставила из дома дедушку и вместе с миссис Миллер стала ходить в Центральный бар. Вскоре она сошлась с мистером Генри, владельцем мясной лавки, а поскольку мы с братом с ним не ладили, мама отправила нас к бабушке в Восточный Белфаст.