45  

— Не надо мне рублей, — снова прижалась к нему Поля. — Только бы ты целым вернулся.

— Вот и вернулся, — поцеловал ее соленые глазaкнязь. — Траур можешь снимать.

— Какой траур?! — возмутилась женщина, оттолкнула его, отошла на несколько шагов, медленно повернулась вокруг своей оси: — Ты смотри, красота какая! Дядюшка из Гишпании[11] с письмом подарок прислал.

Платье было подчеркнуто строгим, даже аскетичным — но выглядело при этом дорого и чертовски аристократично: черного бархата, оно плавно расходилось от плеч вниз, скрадывая весьма пышные формы княгини, высокий кружевной воротник плотно облегал шею, вынуждая держать голову высоко и даже надменно. Золотое шитье, желтеющее внутри рукавов, бегущее тесьмой по подолу и вдоль застежек, создавало впечатление, что дама настолько привыкла к золоту, что не обращает на него никакого внимания и с равной небрежностью может использовать его как для украшения, так и просто для подкладки.

— Ну как?

— Ты так красива, любимая, что этого не способно скрыть ни одно платье, — улыбнулся Андрей. — Так наш дядюшка князь Друцкий ныне изволит пребывать в Испании?

— Да, дядюшка, там, — немного успокоившись, кивнула супруга. — Отписал, что земли с беглецами от тягот польских он недавно продал все, кроме удела сыновьего, да к родичам с домочадцами и отбыл.

— Узнаю князя Друцкого, — мрачно кивнул Зверев. — Единственный разумный человек во всем литовском дворянстве. Почему я не такой?

Комбинация князя была понятна, как таблица умножения. Затеяв не без помощи князя Сакульского войну в ливонских землях, дядюшка подождал, пока государь Иоанн Васильевич устроит образцово-показательный разгром Ливонскому ордену и всему тамошнему рыцарству, беглецами из разоренных земель населил свои западные поместья, а когда они, возделанные, ухоженные, да еще и пребывающие под защитой непобедимой русской армии, взлетели в цене втрое — благополучно их продал и отбыл к кому-то из родственников, уходя из-под действия царского указа о пересмотре всех земельных сделок знатных родов. Родственников у дядюшки в избытке — он свои колена от самого Рюрика и всей полоцкой владетельной ветки наперечет знал. И если в каком-либо европейском дворянском роду от Турина до Эдинбурга не находилось хоть капли близкой ему крови — этот род можно было смело объявлять простолюдинами. Ну а уж родственник с тяжелым кошелем золота — желанный гость в любом уголке планеты. Умудренный опытом князь учуял смуту и практично изыскал надежный способ избежать всех ее последствий.

— О чем еще дядюшка отписал?

— Жениха он знатного для Пребраны в тамошних краях присмотрел, Андрюша. Пишет, земли и людей у него немного, но роду видного, к двору королевскому близок. Гишпания же ныне из стран сильнейшей и могущественной считается, и партия сия благодаря связям новым немалых выгод и ей, и нам сулит.

— Какого жениха? — изумился Зверев. — Она же еще маленькая совсем! Или я слишком долго в походе пробыл? Год какой ныне?

— Одиннадцатый год нашей деточке миновал, — укоризненно покачала головой жена. — Еще пара лет, и под венец самое время. Не в перестарках же ей сидеть? После шестнадцати о достойном браке договориться сложно. Коли ко времени отдавать, вопросом сим уже ныне озаботиться надобно.

I. «Во сколько лет свела с ума Ромео юная Джульетта», — растерянно процитировал детскую песенку Зверев, собрал в кулак бороду и хорошенько дернул, как делал всегда, пребывая в особеннойзадумчивости. Учитывая неспешность нынешнейжизни, расстояния, на которые со скоростью бешеной улитки приходится путешествовать письмам, учитывая возможность отказа и необходимости выбирать другого жениха, учитывая сложнейшие переговоры, что приходится вести в таких случаях сватам и родителям… Да, тут Полина права: начинать свадебные хлопоты пора прямо сейчас.

— Что ты говоришь, батюшка? — переспросилакнягиня.

— Сейчас мне не помешало бы выпить, — отметил Андрей.

— Ой, господи, прости меня, глупую! — спохватилась Поля. — Ты же с дороги! Сейчас, сейчас, батюшка! Сейчас и баню протопим, и стол соберем, и меда хмельного для отдыха принесем! Ой, прости, сердешный, заболталась совсем! Прости!

Продолжить разговор им удалось только поздно вечером, глубоко утонув в пахнущей жасмином и лавандой перине. Лежа рядом на боку и расправляя жесткие упругие щетинки его бороды, Полина вдруг сказала:

  45  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×