Забыть резервацию

Каким-то сверхъестественным чутьем Стинов ощутил движение за спиной и стремительно обернулся. В двух шагах от него, опираясь на тонкую трость, стоял маленький лысый старичок. Широкая полоса зеленоватой материи, переливающейся на свету так, словно бы это была не ткань, а струящийся поток воды, оборачивалась причудливым образом вокруг тела старика, оставляя открытым левое плечо. Левый глаз старика был прикрыт наплывшим на него морщинистым веком, но зато другой глаз смотрел столь пронзительно, что казалось, он испускает незримые лучи, насквозь пронзающие объект наблюдения. Широкие, сильно вывернутые наружу губы старика изгибались в усмешке, которая одновременно была и осуждающей, и лукавой.

– Учитель Лиг?.. – вне себя от изумления только и смог промолвить Стинов.

– А ты рассчитывал встретить здесь кого-то еще? – Улыбка оставалась на губах старца, но голос его выражал явное недовольство.

– Но как же… – Стинов осекся, не закончив начатой фразы.

– С чего вдруг такие сантименты, – улыбка старца сделалась едва ли не язвительной. – Или ты просто боишься называть вещи своими именами? Ты забыл все, чему я тебе учил?

– Но вы же умерли, учитель, – растерянно произнес Стинов.

Старец наклонил голову, словно собирался боднуть своего собеседника, и обескураженно покачал ею.

– Один день позанимался – один день приобрел. Один день не позанимался – десять дней впустую, – назидательным тоном произнес старец. – Боюсь, что ты упустил столько дней, что тебе не наверстать их до конца жизни.

– Простите, учитель, – повинно склонил голову Стинов. – Но жизнь требовала от меня иного.

– Жизнь? – Старец презрительно дернул уголком губ. – Думаю, что ты и сам не сможешь толком объяснить, что подразумеваешь под этим словом. – Он вскинул руку, предупреждая возможные возражения. – Оставим ненужные сейчас теоретизирования. Я уже говорил тебе не раз, но, видно, стоит снова повторить: человек умирает только тогда, когда утрачивает желание жить. Я же пока еще не настолько потерял интерес к сущему. Но я уже давно выбрал для себя свой Путь: прежде – в сознании, потом – в теле. Я ушел по Пути без возврата, когда понял, что Сфере я больше не нужен, а на Земле для меня нет места.

– Так где же вы сейчас, учитель? – удивленно спросил Стинов.

– Ты стал совсем плохо соображать, милый мой, – неожиданно перешел на абсолютно прозаический язык старец. – На Пути! Где же еще?

– Так, значит, мы оба сейчас находимся на Пути?

– Да, – кивнул старец. – Но это твой Путь.

– А как оказались здесь вы?

– Ну, время от времени я покидаю свой Путь, – смущенно повел плечом старец. – Хотя подобные блуждания и делают Путь длиннее, но… – Старец, словно извиняясь за что-то, развел руками. – Порою просто ничего не могу с собой поделать. Должно быть, несмотря на то, что я прошел по Пути гораздо дальше любого из ныне живущих, я все еще сохраняю в себе слишком много суетности.

– Почему вы не появлялись прежде? Порою мне так не хватало вас.

– Прежде в этом не было необходимости.

– Но как вы попали сюда? – Стинов удивленно обвел рукой окружавшую их стену.

– Это только твоя стена, – усмехнулся учитель Лиг. – Для меня ее не существует.

– Моя стена? – недоумевающе повторил следом за старцем Стинов. – Но прежде ее не было! Откуда она взялась?

– Ты сам ее создал. Складывая стену кирпич за кирпичом, ты заметил ее только тогда, когда она загородила тебе Путь, – старец направил в грудь Стинову палец, похожий на тонкую бамбуковую веточку. – Ты перестал доверять своему сознанию, поэтому и задаешь слишком много вопросов. Где твоя былая интуиция? Ты стал таким же, как и все!

– Значит, у каждого человека есть такая же стена?

– Такая же? – Старец, прищурив глаз, посмотрел на верхний край стены. – Да, пожалуй, что и побольше.

– Вы пришли, чтобы помочь мне, учитель? – с надеждой спросил Стинов. – Вам стало известно о том, что с нами произошло?

– Нет, – покачал головой старец. – Ты забываешь, что я сейчас пребываю в ином мире. Мое внимание привлекло это, – концом трости старец указал на стену.

– Я снова оказался в Сфере, – начал рассказывать Стинов. – Здесь произошла страшная трагедия…

– Не стоит рассказывать мне об этом, – взмахом руки прервал его старец. – Я все равно ничем не смогу помочь тебе.

– Но…

– Молчи, – строго приказал старец. – Мне нет никакого дела до того, что с тобой произошло. Но меня пугает это, – учитель Лиг ткнул тростью в кирпич стены с такой силой, что на песок посыпалась красная крошка. – Возведи стену в своем сознании – и ее уже не обойти. Стена – это предел, а мысль должна быть беспредельна. Помочь себе можешь только ты сам!