Антик с гвоздикой

На радостях, что так все славно устроилось, а предательство Караваева и вовсе развязало ей руки, графиня решила прогуляться по берегу озера. Если судить по солнцу, до обеда оставалось еще часа два, и она могла позволить себе короткую передышку от внезапно утроившихся забот и волнений. Притом возле воды жара казалась слабее, хотя солнце палило нещадно, словно радовалось передышке после двухнедельных проливных дождей и ветров.

Слабый ветерок шелестел в камышах. Мелкая рябь слегка тревожила гигантское водное зеркало, в котором отражались и бездонный ультрамарин неба, и огненный сгусток солнца, и чайки, что носились над водой и орали без устали как заведенные. Наталья подняла лицо к солнцу и зажмурилась. Ей почему-то совсем не хотелось думать о тех неприятностях, которые неожиданно свалились на ее голову. Без всякого сомнения, при свете дня они представились ей не такими страшными, а способ наказания хитреца Караваева и вовсе вверг ее в состояние восторга. Она представила, как Василий Ефимович, этот самодовольный болван, будет выглядеть завтра поутру, когда ему доложат, что его хваленые пруды превратились в жалкие лужи, и рассмеялась во весь голос. Нет, она не злопамятна, но все-таки не стоит ее обижать. И Караваеву она отплатит сполна!

Несколько берез склонили свои ветви над заросшей гусиной травкой поляной. Здесь было прохладно и тихо. Где-то высоко в поднебесье звенела колокольчиком нежная песня жаворонка. Наташа присела на траву, прислонилась головой к березовому стволу и закрыла глаза… Тихо шептались волны, накатывая на прибрежный песок, шуршали камыши, лопотали в ближних заводях дикие утки и кулики, а в ветках берез звонко щебетала, чирикала и тенькала на все голоса шустрая птичья мелочь.

Где-то далеко-далеко в лесу очнулась от жары кукушка. Графиня принялась отсчитывать, сколько ей жить осталось, но кукушка все куковала и куковала, и Наташа не заметила, как стала путаться в счете, а вскоре и вовсе заснула, чего прежде никогда себе не позволяла, находясь за пределами усадьбы.

А в Завидове события развивались своим чередом. Князь и Аркадий проснулись поздно и были несказанно удивлены проворству Бобрыкина. Еще до завтрака Кузьма Ильич появился с докладом в кабинете нового владельца имения и с самым довольным видом сообщил, что приказы-де исполнены и графиня Изместьева понесла уже значительные потери.

Григорий поднял в удивлении брови. Он хотя и стремился примерно наказать соседку, но все ж не предполагал, что его угрозы так быстро воплотятся в жизнь. Аркадий тоже удивился. Ретивость управляющего пришлась ему явно не по вкусу, о чем он не преминул сообщить приятелю. Объявление войны уменьшало его шансы завязать более близкое знакомство с очаровательной сестрой графини.

Князь на это заявление только пожал плечами. Впрочем, он должным образом, хотя без явного восторга, отозвался на проявление Бобрыкиным столь великолепной готовности исполнить любое его распоряжение. Захваченный в ходе боевой операции строевой лес был как нельзя кстати, и князь распорядился отправить его на строительство нового хозяйственного двора. Что касается определения прав на смолокурню, то и здесь действия управляющего не вызвали никаких нареканий. Правда, Григорий велел отпустить смолокуров и возчиков графини восвояси и вернуть ей лошадей и телеги. Тем самым он давал понять, что не намерен наживаться за чужой счет.

К завтраку пожаловал Василий Ефимович Караваев. Сосед был радостно возбужден и все порывался обнять князя и расцеловать, настолько он был ему благодарен за смелость и решительность, проявленные в борьбе со вздорной графиней.

— Я восхищен вашим поведением. — Василий Ефимович вытер огромным платком вспотевшее от чрезмерного прилива чувств лицо и устроился за столом, на котором лакеи уже расставили приборы на три персоны для завтрака. — Изумительно, но вы добились того, чего не смогла сделать княгиня Завидовская после смерти старой графини. Мне кажется, она слегка побаивалась молодую Изместьеву. Но теперь, слава богу, справедливость восторжествовала! — Он поднял ладони в весьма патетическом жесте. — Вы не представляете, князь, какой глубокий отклик в сердцах всех соседей произвели ваши старания наказать эту негодяйку. — Караваев прижал ладонь к сердцу и склонил голову в поклоне. — Примите мои уверения, ваша светлость, что я с вами до конца. Я тоже объявил графине о том, что мой участок дороги впредь закрыт для нее. Он не слишком велик, но сами знаете, надо создать прецедент, чтобы эта бестия поняла: мы, ее соседи, намерены преподать ей урок…