Невеста-обманщица

— Как вы смогли это сделать? — спросил Джордж у Александры, которая выглядела не правдоподобно хорошо для женщины, которая всего несколько часов назад была при смерти.

— Я обманула ее, — ответила Александра.

Она отпила еще. — Я сказала ей, что мне плохо, и она подошла помочь. И тогда я ударила ее, а потом связала. Это ей за то зло, что она причинила тебе, Дуглас. Надеюсь, что ты меня понимаешь.

— Я понимаю, — расхохотался Дуглас. Жанин продолжала ругаться.

— Она не умолкает с тех пор, как я ее связала. Но я же не знаю французского. Понятия не имею, что она там говорит. Она оскорбляет меня, Дуглас?

Дуглас весело посмотрел на жену:

— Возможно, начинала она с тебя, но сейчас она уже оскорбляет твоих внуков.

— Это правда, — подтвердил Джордж, глядя на свою любовницу, — сейчас она проклинает всех твоих потомков и ныне здравствующих родственников.

— Слушайте, — обратился к присутствующим Тони, — по-моему, мы должны ее развязать. Как ты считаешь, Александра, она уже достаточно наказана за свои грехи?

Александра сделала еще один глоток.

— Ну хорошо, — согласилась она наконец. — Я не хочу совсем ее уморить, то есть в принципе можно было бы, но сейчас я не в состоянии этим заняться всерьез. И тем не менее она должна знать, что я способна на многое и впредь не потерплю, чтобы так обращались с моим мужем. Она больше никогда не посмеет причинить вред Дугласу. Никогда.

Дуглас повернулся к Джорджу и что-то быстро произнес по-французски.

— Что ты ему сказал? — спросила Александра голосом, полным подозрений.

— Я сказал, — медленно ответил Дуглас, улыбаясь ей, — что как только ты овладеешь французским, тебя нужно будет напустить на Наполеона. Джордж согласился со мной, что в этом случае корсиканским повстанцам не поздоровится.

— Не уверена, — возразила Александра, нахмурив брови, с беспокойством в голосе, — видишь ли, я не очень хорошо себя чувствую, во всяком случае, в данный момент. А сколько времени может потребоваться на изучение этого проклятого языка?

Она вдруг умолкла, посмотрев на Дугласа остановившимся взглядом.

— О, дорогой, — вымолвила она и упала в обморок.

Чашка выпала у нее из рук, и кофе пролился на пол. Жанин замолчала. Тони и Дуглас подскочили к Александре и опустились на колени.

— Я думаю, месяца через три она сможет ругаться на французском как на родном, — сказал Тони, прощупав у нее на горле устойчивый пульс. — Перестань трястись, Дуглас. С ней все будет в порядке. Это просто от волнения, обычный обморок.

Глава 24

На следующее утро ровно в шесть часов трое мужчин и Жанин Дода прибыли на судостроительную верфь. Кого там только не было: рабочие, солдаты, моряки, повара, проститутки, торговцы всеми мыслимыми товарами. Они спрятались м стали ждать.

Они простояли в укрытии до тех пор, пока не услышали крики, что на резиденцию генерала Белесьена напали неизвестные; охранники были ранены и связаны, а сам генерал исчез.

Им были слышны обрывки разговоров проходивших мимо них людей. Все обсуждали происшествие. Вдруг наступила мертвая тишина.

Сначала “это” увидело человек пятьдесят мужчин и женщин; через несколько минут их количество выросло до нескольких сотен, и все молчали и смотрели. Потом раздалось хихиканье, затем взрыв смеха. Народ все прибывал и прибывал. Смех становился все громче. Постоянная ругань генерала и его угрозы всем и каждому всегда вызывали неприязнь у людей, и теперь они с полным правом воздавали ему по заслугам.

Вдруг кто-то из мужчин выкрикнул:

— Господи, да ведь это же свинья, из большой жирной генеральской породы свиней! Все закричали наперебой:

— Какое огромное пузо он себе наел, отнимая наш урожай! Вор и свинья, эгоистичная свинья!

— Свинья! Свинья! Посмотрите на свинью!

Джордж взглянул на Дугласа, потом на Тони. Теперь им уже можно было не прятаться и говорить свободно. Шум толпы заглушал все. Они стали смеяться и хлопать друг друга по плечам. Жанин Дода от избытка радостных чувств обняла Тони.

Генерал Белесьен стоял на высоком деревянном ящике, привязанный к столбу; руки были заломлены так сильно, что огромный живот выдавался вперед еще сильнее. Он был совершенно голый; к голове у него были привязаны свиные уши, которые Джордж стащил у местного мясника; на нос ему Привязали свиное рыльце. Тело его было таким же розовым и жирным, как у свиньи, и потому не нуждалось в дополнительных уточнениях.