Невеста-обманщица

Она уже почти оделась, осталось только надеть чулки и ботинки. Подбоченясь, она сказала очень медленно и спокойно:

— Я знала, что не нужно говорить тебе этого. Я знала, что не вызываю в тебе ответного чувства, и боялась, что, сказав об этом, дам тебе слишком большую власть над собой. Но, оказывается, бояться было нечего. Я так мало значу для тебя, что тебе и не нужна эта власть. Я не понимала, что ты посмеешься над моими словами И чувствами и что ты так извратишь их. Твой цинизм мне противен. И если тебе легче жить с такими мыслями, если ты считаешь, что это оправдывает твои наклонности, я больше не люблю тебя, Дуглас. Я с радостью как следует наподдала бы тебе, но я накажу тебя другим способом.

Она подобрала его штаны и ботинки и побежала с ними к ручью. Размахнувшись, она забросила их как можно дальше.

Дуглас вскочил, чтобы перехватить ее, но было слишком поздно.

— Черт!

Он прыгнул в ручей, пытаясь поймать свои вещи. Тем временем Александра отвязала лошадь, забралась в экипаж и в следующее мгновение умчалась, оставляя за собой клубы пыли. Его рубашка и куртка лежали рядом с ней на сиденье.

Она слышала, как он кричал ей вслед, но вместо того, чтобы остановиться, только подгоняла лошадь. Он был босиком и не мог догнать ее, и сколько он ни свистел лошадям, они не обращали на него никакого внимания. Александра улыбалась. Циничный нахал. Месть была очень сладкой.

Через полчаса Дуглас набрел на тисовое дерево, на котором, как белый флаг, развевалась его рубашка. Он подивился, когда она успела стащить и рубашку. Проклятье. Ему было жарко, он обливался потом и мечтал, чтобы ее шея оказалась в его руках, хотя бы на мгновение, чтобы он смог свернуть ее.

Чертова девчонка. Как и все женщины во все времена, она пытается скрыть нормальную здоровую похоть за чем-то возвышенным и не существующим на свете. Можно не сомневаться: если бы он поддержал ее, она пошла бы дальше и добралась до духовного единения и родства их душ. А такого уже никто бы не вынес.

Рубашка прилипла к потной спине. Полуденное солнце жгло его кожу. Еще четверть мили, и он нашел свою куртку свисающей с нижней ветки клена.

Когда он достиг ступеней парадного крыльца Нортклифф-холла, то был готов убить ее.

Холлис невозмутимо приветствовал его:

— Ах, ваша милость вернулись с прогулки. Ее милость рассказала нам, как вас восхитили тюльпаны, склоняющиеся над ручьем; и высокие тополя, растущие вдоль дикой тропинки; и благоухание сирени; и про то, как вам захотелось слиться с природой и как вы решили искупаться в ручье, чтобы ощутить себя в одной стихии с рыбами, населяющими этот водный поток. Она сказала, что вы были очень добры и разрешили ей покинуть вас и уйти домой, так как у нее разболелась голова. Вас утомила жара, милорд? Может, выпьете лимонада?

Дуглас видел, что Холлис лжет, стараясь отвести удар от Александры. Ну почему все так опекают ее? Почему никто не думает о нем? Ведь это ему, а не ей пришлось лезть в холодный ручей и доставать с илистого дна свои ботинки. Ведь это ему пришлось целых три мили добираться до дома по жаре. Лимонад?

— Где сейчас ее милость?

— Она сливается с природой здесь, в Нортклиффе, милорд. Кажется, она ушла в сад.

— Ты же сказал, что у нее страшно разболелась голова.

— Наверное, ей уже лучше.

— Так-так, — пробормотал Дуглас. Мысль о том, что она сидит себе в плетеном кресле, такая прохладная и свежая, вывела его из себя. Дуглас потряс головой. Господи, до чего ж это все нелепо.

Всего месяц назад он был свободным человеком.

Две недели назад он думал, что женат на самой красивой женщине Англии.

А сейчас он повязан с этой женщиной, которая только и знает, что над ним издеваться. Из-за нее он превратился в какого-то дикаря. Она испортила всю его жизнь.

В это время Александра была в восточной части сада вместе с Тони. Тони сидел, привалившись к тонкому стволу лиственницы, и поглядывал на свояченицу. Ее одежда была грязной, волосы потемнели от пота, руки были черными от грязи. Она выпалывала сорняки и что-то бормотала себе под нос.

— Ну что ж, мне кажется, твои дела совсем неплохи, — сказал он.

Александра остановилась и подняла лицо к Тони.

— Ты ошибаешься, Тони. Он не любит меня.

— Ты смешиваешь разные понятия, дорогая. Он признал тебя своей женой. Кроме того, я видел, как он смотрит на тебя. В его взгляде было неистовое желание и ожидание наслаждения.