— А смысл у этого повествования есть? — спросил Харри, стараясь чисто выговаривать слова.
— Тебе решать. Мне замолчать?
— Ну что ты! Сегодня по телику как раз ничего интересного.
— Как-то в воскресенье мы по обыкновению собирались в церковь. Я стоял на улице и ждал мать с отцом, а соседская овчарка за забором рычала на меня и лаяла. Не знаю почему, но я открыл калитку. Наверное, думал, что она злая потому, что она все время одна. Собака была не на цепи, она прыгнула на меня, повалила и укусила за щеку. У меня до сих пор шрам.
Волер показал, но Харри ничего не увидел.
— Судья крикнул на собаку, и она убежала. Потом он сказал, чтобы я убирался из его сада к чертям. Меня повезли в больницу. Мать рыдала, а отец почти не раскрывал рта. Мы вернулись домой, у меня был страшный шов — от подбородка до уха. Отец пошел к судье. Вернулся с почерневшим лицом и говорил еще меньше. Молча мы съели воскресное жаркое, а ночью я проснулся неизвестно отчего. Было тихо. Потом я догадался. Овчарка. Она больше не выла. Потом я услышал, как кто-то вошел в дом, и почему-то понял, что мы больше никогда не услышим того воя. Тихо открылась дверь спальни, и я быстро закрыл глаза, но успел увидеть молоток. Запахло табаком и надежностью. Я притворился, что сплю.
Он протер руль, смахивая невидимую пылинку.
— Я сделал то, что сделал, потому что знал: Сверре Ульсен убил одну из наших. Я сделал это ради Эллен, Харри. Ради нас. Теперь ты знаешь: я убил человека. Донесешь на меня или как?
Харри молча смотрел на него.
Волер опять закрыл глаза:
— Харри, против Ульсена были только косвенные улики. Он мог остаться на свободе. Я не мог этого допустить. А ты мог бы, Харри? — Волер открыл глаза, повернул голову и встретился с ним взглядом. — Мог бы?
Харри сглотнул:
— Тебя видели в машине вместе со Сверре Ульсеном. У меня был свидетель. Это тебе известно?
Волер пожал плечами:
— Я несколько раз говорил с Ульсеном. Он был неонацистом и уголовником. Это по нашей части, Харри.
— Но тот, кто вас видел, вдруг расхотел говорить. Ты ведь с ним побеседовал? Угрозами заставил замолчать?
Волер покачал головой:
— Харри, на такие вопросы я не отвечаю. Хоть ты и решил быть в нашей команде, есть строгое правило: знать надо только то, что помогает тебе в работе. Правило суровое, зато хорошо работает. И мы хорошо работаем.
— Ты говорил с Квинсвиком? — с трудом выдавил Харри.
— Квинсвик — это твоя очередная ветряная мельница. Забудь о нем, Харри. Подумай о себе. — Он наклонился ближе и понизил голос. — Что тебе терять? Да посмотри в зеркало…
Харри моргнул.
— Вот именно, — сказал за него Волер. — Алкоголик лет под сорок, без работы, без семьи, без денег.
— В последний раз спрашиваю… — Харри хотел это выкрикнуть, но не получилось. — Ты говорил с… с Квинсвиком?
Волер выпрямился на сиденье:
— Иди домой, Харри. И подумай, чем ты кому обязан. Коллегам? Которые прожевали тебя, посчитали, что горький, и выплюнули?.. Начальству, которое, почуяв неладное, готово драпать во все лопатки? Или все-таки ты прежде всего обязан себе самому? Человеку, который многие годы старается сделать улицы Осло более или менее безопасными в государстве, которое больше заботится о преступниках, чем о полицейских. Харри, в своей области ты — один из лучших. У тебя, в отличие от прочих, есть талант. А зарабатываешь все одно паршиво. Я могу тебе предложить зарплату в пять раз больше, но и это не главное. Я могу предложить тебе уважение. Уважение! Подумай над этим.
Харри попытался сосредоточить взгляд на Волере, но лицо расплывалось. Он поискал ручку двери и не нашел. Чертовы япошки! Понаделают же машин! Волер перегнулся и открыл дверь.
— Я знаю, что ты искал Роя Квинсвика, — сказал Волер. — Развею твои сомнения: да, я разговаривал с Ульсеном в Грюнерлёкке тем вечером. Но это не значит, что я каким-то образом причастен к убийству Эллен. Я молчал, чтобы не усложнять и без того напряженную ситуацию. Поступай как знаешь, но поверь: свидетельство Роя Квинсвика ничего нового не даст.
— Где он? — спросил Харри.
— А если я скажу, что-то изменится? Ты мне поверишь?
— Возможно. Кто знает?
Волер вздохнул:
— Согнсвейен, тридцать два. Живет в подвале, в комнатке, где раньше жил его отчим.
Харри повернулся и помахал такси.
— Но как раз сегодня у него спевка, — продолжал Волер. — Там недалеко. В Староакерском приходском доме.