Пентаграмма

— Староакерском?

— Он перешел из Филадельфийского прихода в Вифлеемский.

Свободное такси притормозило, постояло с секунду, а потом снова рвануло в сторону центра. Волер криво улыбнулся:

— Перейти — не означает потерять веру, Харри.

Глава 12

Воскресенье. Вифлеем

В восемь вечера воскресенья усталый, но довольный Бьярне Мёллер, позевывая, запер ящик письменного стола и протянул руку к настольной лампе. Жуткий наплыв представителей прессы после убийства и исчезновения успел схлынуть, и в эти выходные он мог спокойно поработать. Кипа бумаг, возвышавшаяся на столе в начале поры отпусков, теперь поубавилась вдвое. А теперь домой — выпить виски со льдом и посмотреть новый выпуск передачи «Такт за тактом». Он нащупал выключатель и, в последний раз окинув взглядом расчищенный стол, заметил толстый коричневый конверт, который, кажется, взял с полки корреспонденции еще в пятницу. Стало быть, так он и лежал — за бумагами.

Если вдуматься, конверт мог подождать до завтра. Мёллер пощупал его — внутри было что-то не совсем понятное. Он вскрыл конверт ножом и сунул пальцы внутрь. Письма не было. Перевернул конверт, но ничего не выпало. Тогда он потряс конвертом и услышал, как от пластиковой внутренней стороны что-то отклеилось. Это что-то упало на стол, перепрыгнуло телефон и шлепнулось на список дежурств.

Внезапно начались колики. Бьярне Мёллер некоторое время стоял согнувшись пополам и жадно хватал ртом воздух, прежде чем смог выпрямиться и набрать телефонный номер. И будь ему сейчас до того, он бы подметил, что именно на этот номер в списке дежурств и указывал выпавший из конверта предмет.

Марит влюбилась. Опять.

Она посмотрела на крыльцо приходского дома. В массивной белой двери было круглое окошко с железной Вифлеемской звездой, и свет, проходя через окно, падал на лицо нового мальчика. Он разговаривал с одной из хористок. Марит уже несколько дней подряд гадала, как бы привлечь к себе его внимание, но ничего не придумала. Просто подойти и заговорить? Плохое начало. Надо дождаться подходящего случая. На спевке на прошлой неделе он высоким и чистым голосом рассказывал о своем прошлом. О том, что посещал Филадельфийский приход. А до того — он был неонацистом! Одна девчонка рассказывала, что у него кое-где огромная нацистская татуировка. Разумеется, все согласились, что это ужасно, но от этого интерес Марит только увеличился.

В глубине души она чувствовала, что это потому, что она влюбилась, интерес к новому и неизвестному скоро пройдет. Что нужен-то ей в жизни не он, а парень вроде Кристиана. Кристиан был регентом хора, его родители тоже принадлежали к этому приходу, и он сам иногда проповедовал на молодежных встречах. А такие, как Рой, слишком часто изменяют вере.

Сегодня спевка затянулась. Они разучили новую песню и вдобавок повторили почти весь репертуар. Когда приходили новички, Кристиан любил демонстрировать им свои таланты. Обычно они репетировали в залах на Гейтснорсвейен, но в сезон отпусков их закрывали, так что приходилось снимать приходской дом на Акерсбаккен. Хотя миновала полночь, они, как обычно, стояли после спевки на улице. Гул голосов напоминал жужжание насекомых и придавал ночному воздуху дополнительное напряжение. Может, дело было в жаре. Или в том, что супружеские и влюбленные пары разъехались по отпускам и теперь не хватало их улыбок и переглядываний. На вопросы подруг Марит отвечала невпопад и поглядывала в сторону Роя, думая о том, где же у него большая нацистская татуировка.

Одна из подруг толкнула ее локтем и кивнула на мужчину, который поднимался по Акерсбаккен.

— Глядите, пьяный, — сказала одна хористка.

— Бедняга, — сказала другая.

— Именно такие пропащие души и нужны Иисусу. — Это сказала София. Такое говорила только она.

Остальные кивнули. И Марит тоже. И тут до нее дошло. Вот он, случай. Она без колебаний покинула подруг и пошла наперерез мужчине.

Он остановился и посмотрел на нее сверху вниз: оказался выше, чем она думала.

— Ты знаешь Иисуса? — высоким чистым голосом, с улыбкой спросила Марит.

У мужчины было ярко-красное лицо и блуждающий взгляд.

Разговор позади стих. Краем глаза Марит заметила, что Рой и девочки на лестнице смотрят в ее сторону.

— Увы… — прогнусавил незнакомец. — Да и ты тоже не знаешь, дочка. Но, может, ты знаешь Роя Квинсвика?