Вихри Валгаллы

А адмирал Сеймур, надменный и самоуверенный, как и большинство британских адмиралов начала ХХ века, воображал, что некоторое техническое и гигантское численное превосходство их флотов делает как бы автоматически англичан лучшей морской нацией мира и любой бросающий им вызов обречен не просто на поражение, он должен быть сокрушен, как святотатец.

Причем, что самое забавное, реальность мировой войны на море отнюдь не подтвердила амбиций сынов «владычицы морей». Скорее наоборот, при столкновении с достаточно серьезным противником англичане всегда терпели поражение, иногда условное, как в Ютландском сражении, а иногда и абсолютное, как в Дарданелльской операции. И тем не менее скромнее британские флотоводцы не стали.

Впрочем, уж сейчас-то вышедшая из Босфора линейная эскадра, которую Сеймур лично вел к берегам Крыма, могла рассчитывать на великолепную, блистательную победу.

Пять линкоров, островов плавающей стали, без всякой иронии – воплощение технического гения кораблестроителя Уатса и стратегического – адмирала Фишера, окрашенные блестящей оливково-серой краской, имевшие по десять колоссальных 343-миллиметровых орудий, густо дымя угольными котлами, шли на север. «Айрон Дюк», «Мальборо», «Бенбоу», «Эмперор оф Индиа» и слегка уступающий им в вооружении и водоизмещении «Центурион».

Их младшие «систер-шипы», куда более мощные сверхдредноуты средиземноморской эскадры «Куин Элизабет», «Уорспайт», «Бархем» и прочие, вооруженные вообще уже чудовищными пятнадцатидюймовыми пушками, нахватавшись снарядов с Дарданелльских береговых батарей и торпед старых турецких миноносцев, два года назад расползлись по своим Скапа-Флоу, Сингапурам и прочим разбросанным по миру базам, а эти остались обозначать величие империи в средиземноморских и черноморских водах.

Адмирал Сеймур привык входить во главе своих броненосных эскадр в русские и турецкие порты так, будто никаких международных законов и суверенитетов для него не существовало. Да так оно и было.

Поэтому и сейчас он шел на север, не представляя, что кто-то может бросить ему вызов.

В девятнадцатом и начале двадцатого года британские линкоры вели себя в Черном море отнюдь не как союзники. Они четко ощущали себя оккупантами, арбитрами в споре мелкопоместных князьков. Когда хотели – обстреливали красные войска, подходящие к Севастополю и Новороссийску (но стараясь не наносить им существенного вреда из соображений большой политики), когда начинали изображать нейтралитет – взрывали и топили жалкие остатки белого флота, уводили в Босфор понравившиеся им гражданские пароходы. Снова возвращались, чтобы не оставлять без присмотра набирающего силу Врангеля, и в конце концов бросили его и армию на произвол судьбы, отказавшись принять доведенных до отчаяния людей на свои просторные палубы и подписав тем самым смертный приговор десяткам тысяч.

Та гигантская боевая мощь, что представляли собой пять сверхдредноутов, была в этой экспедиции совершенно не нужна. Каждый из линкоров был намного сильнее единственного боеспособного корабля Черноморского флота, легкобронированного и до предела изношенного в походах и боях «Генерала Алексеева» (он же – «Императрица Екатерина Великая»). Но Сеймур решил еще раз показать всему миру, что с Британией не шутят. Окончательно унизить возомнивших о себе русских, под дулами пушек увести из Севастополя «Валгаллу», если потребуется – разоружить последний черноморский линкор и береговые батареи. А на обратном пути в отместку Мустафе Кемалю разгромить Зонгулдакский порт. Ну и заодно потренировать в приближенных к боевым условиях экипажи. За последнее время на флот пришло слишком много не заставшей войну молодежи.

Воронцов вышел в море на «Валгалле». Бестактно было бы мешать Колчаку своим присутствием на мостике и в боевой рубке «Алексеева». Тем более что у него была и своя задача. А план предстоящего боя они отработали со всей возможной тщательностью. Дмитрий буквально заклинал адмирала не поддаваться эмоциям, не отступать от диспозиции ни на шаг, сколь бы заманчивыми ни казались могущие возникнуть по ходу дела варианты. Ну и еще он полагался на постоянную связь, которую должен был поддерживать по радио откомандированный на эскадру мичман Белли.

Подробнейший инструктаж получили командиры и старшие артиллеристы линкора и трех броненосцев, с которыми Воронцов лично провел два десятка занятий на тренажерах и несколько учений с боевой стрельбой. Конечно, невозможно исключить форсмажоры и неизбежные на море случайности, но в целом Воронцов считал, что большего сделать уже невозможно.