Билет на ладью Харона

Насчет кольца Мебиуса Чекменев слышал. И даже сам на уроке математики в гимназии склеивал. Но куда при этом девается вторая сторона, не понимал как тогда, так и сейчас.

Но, блюдя достоинство чина и должности, сделал вид, что объяснение его вполне устроило.

– А радио туда тоже не достает? Ведь, по вашим словам, пространство все-таки одно и то же, а радиоволна вроде бы материальна и при этом живым существом не является…

Чекменев угодил в самую точку. Вопрос с проходимостью, точнее, с шириной распространения радиоволн занимал не только теоретиков, но и непосредственно заинтересованных в этом людей. Тарханова и Ляхова – на Ближнем Востоке, генерала – сейчас и здесь.

Маштаков об этом задумывался на своем уровне.

– Насчет материальности или нематериальности радиоволн можно дискутировать долго и безуспешно. Я, например, окончательного ответа не знаю. Волна, частица или то и другое сразу – никто не доказал.

В качестве гипотезы могу заявить, что дело, очевидно, в определенном физическом (или мистическом) сродстве электромагнитного и хроноквантового полей. Видимо, каким-то образом первые гасятся при взаимодействии со вторыми.

Чекменев опять взглянул на Максима.

– А если – наоборот? Радиоволнами можно гасить хроноквантовые?

Бубнову на это ответить было нечего. Разве что популярным в России жестом развести руками. Темна, мол, вода во облацех…

– Ну, коли так – вперед. Обойдемся и без связи. Вот, держите, – Игорь Викторович протянул доктору запечатанный конверт. – Вы, подполковник, осуществляете общее руководство, военное и научное. Надеюсь, наши друзья не могли уйти далеко. На их месте я бы вообще ждал помощи где-то здесь.

– Посмотрим. Поищем следы, а там разберемся… – это ответил уже не Максим, а подтянутый поручик лет двадцати пяти, возможно, не отягощенный знанием математики и физики, но отлично разбирающийся во всем остальном.

Чекменев не озаботился даже тем, чтобы участники операции познакомились друг с другом заранее. Фамилий и имен напарников Максим до сих пор не знал.

А может быть, это и правильно по их специальным обычаям и инструкциям?

Парни крепкие, наверняка опытные, дисциплине обученные, ну и хватит пока. Кого зря Чекменев на такое дело не пошлет.

– В общем, желаю удачи. Пакет вскрыть, когда останетесь одни.

Вышли на лужайку, и проход за спиной закрылся со скоростью, почти неуловимой глазом, но все же не мгновенно.

– Присядем, господа офицеры, – указал Максим на порядочный кусок бревна, покрытый лаком и установленный на двух чурбачках покороче. На манер скамейки.

Выложенный из дикого камня мангал и толстый слой золы показывал, что здесь в урочный час развлекались шашлыками.

Доктор приставил к бревну автомат, предварительно взглянув, стоит ли он на предохранителе (кто-то ему рассказывал, что дегтяревские машинки иногда имеют свойство стрелять сами собой, по причине особой силы пружин, способных сдвинуть с места шептало), сбросил с плеч ранец, расстегнул ремни.

– Короче, вольно. Можно закурить. Будем знакомиться, – не приказал, а скорее предложил он. – Вы, я так понимаю, командир десанта? – спросил он у того офицера, который держался заметно свободнее других и не стеснялся перебивать генерала.

– Так точно. Поручик Щитников, – невольно приподнялся тот.

– Сиди. Звать как?

– Владимир.

– Хорошо. Насколько я понимаю, в своей должности ты самостоятелен и несешь полную ответственность за личный состав, собственные решения, вытекающие из общей задачи, и их воплощение.

Мне же только что приказано осуществлять общее руководство, военное и научное. Значит, приняв какое-то решение, ты можешь обратиться ко мне за советом или санкцией. Если проблема существенная, так и делай. Во внутренние отношения в подразделении я не вмешиваюсь. При этом мои приказы обязательны для всех и обсуждению не подлежат.

Сказано было жестко, без явной угрозы, но с намеком, для посвященных весьма прозрачным.

Максим только со стороны казался «затруханным интеллигентом». А если иногда и соответствовал данному определению, так только в специальных обстоятельствах и в обществе себе подобных, например – Ляхова.

Это вообще распространенная в народе ошибка или, вернее, предрассудок, неизвестно откуда проистекающий. Обыкновенные, так сказать, люди отчего-то воображают, что инженеры, агрономы, государственные чиновники, вообще представители «реальных» профессий не в пример практичнее и приспособленнее к жизни, чем «доктора». Странным образом считается, что человек с медицинским дипломом должен быть кем-то вроде карикатурного чеховского персонажа.