Знаешь, что мне Маштаков сказал? Что это шаг вправо, шаг влево от нашего времени. Боковое смещение. Он мне это так объяснил…
Тарханов, как мог, пересказал Вадиму смысл слов профессора, услышанных в автобусе.
– Хорошо, интересно. Мы его тоже послушаем. Интересно, как он это мне объяснит! – Ляхов отчего-то был совершенно уверен, что уж он-то сумеет поговорить с профессором Маштаковым на несколько ином семантическом уровне.
Однако рассказанное Тархановым его весьма заинтриговало. Именно потому, что и до этого определенные подозрения по поводу случившегося с ними после боя в ущелье он испытывал. Насчет внезапно прорезавшегося ясновидения, хотя и неуправляемого, но момента весьма точного, насчет везения, и раньше присущего ему, а тут вдруг ставшего прямо-таки навязчивым. И вообще…
Сейчас вот тоже интересная мысль пришла ему в голову.
– А вот на такую штуку не обратил ты внимания? Ну, стенд ты увидел. А стенд – он что? Вверху заголовок. Но это же только самые крупные буквы. А под ними?
Ляхову показалось, что он нащупал нечто важное, сам еще не понимая, что именно. Но мысль была отчетливая, хотя и незаконченная.
– Нет, – Тарханов почувствовал себя озадаченным. Действительно, прочитав заголовок, естественно было бы обратить внимание и на прочее.
– Не помню.
– Но ты же это видел! Раз видел, должен был запомнить. Человек ничего не забывает. Любая поступившая информация остается навсегда. Ну, попытайся…
– Нет, ничего. Ну, совершенно… – Тарханов действительно не мог вспомнить ничего сверх того, что уже сказал. Однако вызванная словами Вадима заноза шевелилась. Ведь и вправду. Было же под теми большими буквами что-то еще. Формат стенда, какие-то трапециевидные щиты несколько ниже заголовка.
– О! – воскликнул Ляхов. – Мы вот что сейчас сделаем. Пойдем…
– Куда?
– Обратно. Сейчас мы слегка оживим твою память. Я уже научился управляться с Максовыми приборами. Включим и посмотрим…
Тарханов позволил надеть на себя шлем с некоторой опаскою. Черт его знает, что от этих вещей можно ждать. Слишком уж неприятно было смотреть на бывшего Фарида, как его ломало и крутило судорогами правды.
Но совершенно неожиданно он ощутил, когда Вадим защелкал тумблерами, тепло в голове и странное умиротворение. Скорее даже радость. Простую такую, легкую…
Все жизненные и служебные проблемы кончились, осталось только незамутненное детское счастье.
Как в том самом пионерском лагере, куда его привез отец на кофейного цвета «Победе» и оставил перед этими самыми палатками.
Из алюминиевого громкоговорителя-колокольчика неслись звуки каких-то бодрых и веселых песен, по территории броуновски перемещались десятки пацанов и девчонок в красных галстуках, зеленых шортах и белых рубашках, под грибком стоял часовой, парнишка лет пятнадцати, с малокалиберной «тозовкой» у ноги. А стенд…
Тут же он увидел и стенд. Тот самый, с той же самой, надписью поверху.
А ниже… Ниже, слева направо шли планшеты:
«Моральный кодекс строителя коммунизма».
«Ордена комсомола».
«Члены Политбюро ЦК КПСС».
«Заветы юных ленинцев».
«Распорядок дня пионерлагеря „Нефтяник“».
Кое-что из этого Тарханов успел прочесть, кое-что просто вспомнил.
И выскочил на поверхность своей нынешней, взрослой, непонятно откуда возникшей личности.
Не было в его биографии ничего подобного. И отца с собственной «Победой» не было, и в свои двенадцать лет он уже учился в кадетском корпусе, на лето выезжал совсем в другие лагеря.
Однако ощущение полной реальности и той жизни пока еще сохранялось. Он схватил карандаш и быстро, пока не выветрилось из памяти, изобразил на обороте с папкой чьей-то истории болезни все, что только что видел.
– Так, получилось, значит, – задумчиво сказал Ляхов, рассматривая набросок. – И что же мы здесь имеем? «Моральный кодекс строителя коммунизма». Коммунизм – это нам понятно. Именно ради него большевики и затеяли свой переворот и Гражданскую войну. У нас – проиграли. Там, очевидно, нет.
«Ордена комсомола». Что такое комсомол – не знаю. Раз с маленькой буквы, значит, не человек, а какая-то, организация, партия или в этом роде. Ордена какие? Не наши, очевидно, таких круглых у нас не было. Что тут под ними за даты? 1928, 1931, 1945, 1948, 1956, 1968… Мне они ничего не говорят, но, наверное, какие-то ключевые события именно в эти годы происходили, важные для всей страны и именно этого вот «комсомола».