Лунный воин

Одержимый упал на четвереньки, ухватился двумя руками в прутья клетки и принялся трясти. Клетка заходила ходуном.

– Того, что давно пошло в пищу, не дозовешься. Лучше выпусти меня, арен!

– Я не могу, – возразил Мотылек, с трудом выдерживая тяжелый взгляд Толстого. – Видишь, тут замок, на нем чары, да и ключа у меня нет…

– Я не про эту клетку, – прорычал Толстый. – Про другую. Что прутья! Я говорю об этом ничтожном теле.

– Как же я тебя выпущу? Душу из тела можно выпустить, только если тело умрет.

– Нет, нельзя! Проклятый колдун крепко привязал меня к этой оболочке. Лучше уж быть заточенным в живом мясе, чем в гниющей плоти…

– Погоди! Так что же – Анук жив? Ну, я имею в виду – его душа. Разве ты ее не сожрал?

Одержимый ухмыльнулся, показав крупные белые зубы.

– Я вынужден беречь эту мелкую несвежую пищу. Если бы я ее съел, тело бы умерло. Лучше быть в живом теле, чем…

– Ты не позволишь мне поговорить с Ануком?

– Нет. Только в обмен на свободу.

Мотылек опустил глаза к земляному полу. Он размышлял.

– Я не могу придумать, как тебя выпустить, – сказал он вскоре. – Не знаю даже, хорошо ли будет, если ты освободишься…

– Тогда проваливай и не беспокой меня!

– Погоди. Если я придумаю способ, как тебя выпустить, ты меня послушаешься?

– Ха-ха! Не смеши меня, арен!

– Если я придумаю выход, – настаивал Мотылек, – сделаешь так, как я скажу?

– Да, да, на всё согласен! Только бы добраться до проклятого колдуна, вырвать ему печень…

Толстый вдруг умолк и быстро отполз в дальний угол клетки. Мотылек оглянулся и вздрогнул всем телом – в дверях хлева стоял Кагеру. В руке он держал свиток с привешенными к нему печатями на шнурках.

– Ничего у тебя не выйдет, – спокойно сказал он, глядя на Толстого. Потом обратился к Мотыльку:

– Ты не боишься?

– А чего я должен бояться? – буркнул Мотылек.

– Ну, например, того, что с тобой будет, когда ты откроешь клетку?

– А что со мной такое будет?

– Да ничего особенного. Просто бес немедленно переберется в твое тело. Если тебя это совсем не тревожит…

Мотылек упорно не опускал глаза. Впервые, хоть и непонятно почему, он с удивлением понял, что совершенно не боится Кагеру.

– А разве не такую судьбу вы мне готовили? – с вызовом спросил он. – Для кого Головастик вчера начистил цепь?

Кагеру не отвел взгляда:

– Ты ошибаешься. Не думай, что Анук – моя жертва. Он сам, добровольно, выбрал свою судьбу. Я много раз говорил тебе, что никого ни к чему не принуждаю.

– Ха! Добровольно впустил в душу демона?

– Именно. Если ты не в курсе, обычно так оно и происходит.

– Брехня!

– Не дерзи, короед. Демон над душой не властен, пока человек сам ее не отдаст. Имей это в виду, когда захочешь еще раз поговорить с одержимым. Можешь предложить ему вселиться в себя – он это с радостью сделает. Вернее, сделал бы, если бы не сидел в клетке. А я прослежу, чтобы он там и оставался.

Кагеру подошел к мальчику вплотную, поглядел на него сверху вниз.

– Пообещай, что не попытаешься украсть у меня ключ. У меня и без твоих выходок сейчас хлопот хватает!

Мотылек не ответил. Слова Кагеру вдруг навели его на одну любопытную мысль. Идея требовала тщательного обдумывания, но при удачном раскладе, если все сработает, у него появится серьезный шанс…

– Ну что ж, придется и тебя запереть. Или предпочитаешь, чтобы тебя посадили на цепь прямо сейчас?

Мотылек поднял голову и – улыбнулся.

– Не надо на цепь, – спокойно сказал он. – Обещаю не красть ключ.

Кагеру несколько мгновений испытующе смотрел на мальчика, пытаясь понять, чем вызвана перемена в его поведении, потом развернулся и вышел.

Глава 13

Отшельник, медитирующий на тигре

Вот и настал последний день путешествия. После холодного завтрака, состоявшего из остатков вчерашнего ужина, Рей торжественно объявил, что до монастыря осталось не более четырех ри. Причем это будет не головокружительное лазание по узким карнизам над бездонными пропастями, а приятная прогулка через лес.

– К обеду дойдем! – сказал Рей, просовывая руки в лямки короба. Он был полон бодрости и энтузиазма.

– Не думаю, чтобы нас там накормили, – проворчал невыспавшийся Ким. Полночи он дожидался возвращения желтоглазки или нападения тигра, а потом промерз до костей, когда на рассвете задул ледяной ветер. – Сам же рассказывал, как монахи поступают с новичками. Посадят у ворот и не обращают внимания день, два, три… а ты должен сидеть не шелохнувшись, иначе отправят обратно.