41  

Сам корсет тоже был хитро исполнен. С использованием передовых технологий модельного и швейного дела, он привел бы в восторг любую местную даму своей легкостью, удобством надевания, ношения и снимания. Дополнительные функции к галантерейным делам отношения не имели. Вместо пластинок китового уса, проволоки каркаса и атласа использовались совсем другие материалы, превращающие корсет в легкий бронежилет, надежно прикрывающий тело хозяйки от ключиц до бедер. В случае необходимости в соответствующие карманы могли быть вставлены дополнительные карбоновые блоки, резко повышавшие уровень защиты. От винтовочной пули, конечно, не спасет, так кто вздумает в светскую даму стрелять из винтовки? И где? В салоне или бальном зале?

Нижняя часть этого галантерейного изделия предназначалась для хранения шести пистолетных магазинов и других, не менее полезных в обиходе предметов.

– Засмотрелся? – небрежно спросила Лариса, отстегивая сложную сбрую и с громким стуком положив, почти бросив на туалетный столик свой арсенал.

– Было бы на что, – спокойно ответил Павел, не отводя глаз. – Мы с тобой сейчас и на много дней вперед – солдаты. Причем я – твой командир. Что там ты своим конфекционом[26] прикрываешь – не интересуюсь. Меня в «стыдную» область ранят – перевяжешь, надеюсь? Тебя – и я справлюсь.

– Хорошо, – улыбнулась Лариса, раздернув очередную «молнию» и освободившись от корсета.

– Ты при случае воздержись, – сказал Кирсанов, по обычной офицерской привычке присаживаясь боком на подоконник и снова закуривая. – Обнажаться при местных. Особенно – бабах. В таких бюстгальтерах, трусах, тем более колготках здесь не ходят. О туфлях вообще говорить не стану. Заведомый провал.

– Много в бабских шмотках понимаешь? Я думала, ты вообще…

– Евнух? Гомик? Мимо, миледи. Просто тебе не приходилось, не знаю почему, сталкиваться с мужиками, имеющими кое-какое самообладание. Иммунитет. Неужели не встречала таких, которые на ваши приемчики не ловятся?

– Иногда встречала, – ответила Лариса, запахиваясь в длинный и плотный банный халат. – Но относилась к ним… Без уважения. Представь себе парня, который, танцуя с тобой медленный танец, не возбуждается.

– Очень даже представляю. Если он выполняет задание, ты – объект, а твои прелести – вражеское оружие. Не помню, чтобы финка в чужих руках или направленный в лоб револьверный ствол вызывал положительные эмоции.

– Скучно с тобой, Павел Васильевич, – она, присев, извлекла из баула новое платье, сшитое наверняка из немнущегося материала. Слегка встряхнув, Лариса повесила его на плечики. – Как скажешь, господин жандарм? Сойдет?

– Для здешних – сойдет.

Не совсем ясно было Ларисе, комплимент это или очередное оскорбление. Не удавалось ей попасть с Пашей в одну струю. Назвала его «жандармом», что в принципе не несло негативной окраски, в ответ получила абсолютно равноценный ответ, который как хочешь, так и оценивай.

– Никогда, Кирсанов, у нас с тобой душевных отношений не получится. Пригласи меня хоть в ресторан, что ли. Там и расскажешь, что мы с тобой должны делать. За себя я сама заплачу. Не хочу одалживаться…

С чего бы это ей вдруг пришла в голову последняя фраза, она и сама не поняла. Наверное, импульсивно захотелось хоть таким образом уязвить «командира».

– Хоть? – Полковник слегка приподнял левую бровь. Лариса этого не заметила.

«Не та подготовка, – привычно отметил Кирсанов. – Плохо следит за своими словами и реакцией на них собеседников. Не беда, дело наживное».

– Пойдем, о чем речь. Желаешь сама рассчитываться – пожалуйста. Только сделаешь это потом, наедине. Копию счета я предоставлю. А в эти времена женщины в ресторанах отдельно от кавалера не платят. Нонсенс! Да и я в прошлой жизни, честно сказать, платил только стукачкам, на связи. А с приличными дамами иначе выходило. На всяких там приемах и раутах, вот во дворце, скажем, великого князя Александра Михайловича, что на Дворцовой набережной, оч-чень благородные дамы меня потчевали шампанским с ананасами и домой приглашали. Абсолютно бесплатно.

– И что? – Ларисе эта тема показалась очень увлекательной. На самом деле представить, каков он тогда был! Красавец штаб-ротмистр в голубом мундире, с печоринской загадкой в глазах и арбенинской наглостью в манерах. За шестиметровыми окнами на Неву – весна или лето четырнадцатого года, когда о грядущей войне и революции никто и подумать не мог. Бальная музыка, сверкание люстр, изысканные титулованные дамы и девицы. Вплоть до княжон императорской крови.[27] У него и с ними интрижки случались? Неплохо бы обо всем этом поговорить поподробнее.

  41  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×