Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

– Встать! – хорошим командирским голосом скомандовал Сашка. Увидел, что секунду, три, пять никто не собирается реагировать положенным образом, повторил, добавив в тон настоящей угрозы: – Встать, золотая рота!^[46]

Удолинская команда зашевелилась, кое-как поднимаясь из-за стола.

Сам Константин Васильевич предпочел не вмешиваться, оставаясь позади Новикова. Он-то видел своих друзей в деле, когда они переставали изображать из себя интеллигентов. Хотя бы когда вытаскивали его из тайной тюрьмы Агранова. И позже – тоже.

– Привести помещение в порядок! Все дерьмо собрать, вынести за ограду и закопать на глубине полтора метра. Лопаты – за дверью под верандой. Полы выдраить горячей водой. Со щелоком! И здесь, и в коридоре. Через час проверю. Вперед! Время пошло. Не управитесь – сниму, на хрен, с довольствия и отправлю по принадлежности. Для прохождения дальнейшей службы…

– Мне кажется, Константин, – повернулся он к профессору, снизив голос на полсотни децибел, – господа все еще не совсем врубаются. Так я вас попрошу, по старой памяти, присмотреть, чтобы все было сделано как надо. Вы ведь, как мне кажется, должны нести за своих «протеже» хотя бы моральную ответственность?

Он демонстративно обращался на «вы», чтобы подчеркнуть серьезность своего настроения.

– Присмотрю, – вздохнул Удолин.

– А мы пока на крылечке покурим…

– Не слишком вы с ними резко? – спросил Ростокин. Он привык, что с профессором друзья общались уважительно, принимая во внимание и возраст, и прочие способности.

– Нормально. Распускать никого нельзя. Мы еще посмотрим, чем они тут занимались, кроме жрачки и пьянки. Некроманты, мать их… – Новикову как раз что-нибудь похожее требовалось, чтобы сбросить избыток нервного напряжения. – Дорвались до халявы…

– Кто его знает, может, они до этого по тюрьмам инквизиции сидели, как аббат Фариа, или перебивались подаянием, – примирительно сказал Шульгин.

– Ну, посмотрим, посмотрим, – Андрей дышал морозным воздухом, одновременно прикидывая, что он учинит с этой публикой, если они в их личных комнатах такой же бардак развели.

– Жаль, что Удолин со своим кагалом с твоим Власьевым здесь не пересеклись, – Андрей постепенно приходил в благодушное настроение. – Вот он бы им организовал флотский порядочек!

– Мне самому это интересно. Сдается, тут тоже некая параллель имеет место. Самая, допустим, микроскопическая. Вроде как на Столешниковом. Я их сюда из тридцать восьмого вывозил. Сейчас никаких следов ни их, ни БРДМа моего нет. Я тут почти сутки провел, все облазил, пока Власьева в курс вводил – и ничего. Значит, чтобы Зою с детьми и Власьева опять встретить, оттуда же переправляться надо?

– Придется признать, – без энтузиазма согласился Новиков. Бесконечные отражения поставленных друг против друга зеркал изрядно ему надоели.

Они сидели на верхней площадке ведущей на галерею второго этажа лестницы. Шульгин, а особенно Ростокин с интересом наблюдали, как не слишком трезвые маги перемещаются от парадных дверей к воротам и обратно, таская корзинки и ведра с мусором, неуверенно ковыряют снег штыковыми лопатами и в недоумении замирают, достигнув промерзшей земли. Которую и кайлом не сразу возьмешь.

– Константин, – весело крикнул Сашка, – если сверхчувственно ямку вырыть не можете, возьми на складе пару толовых шашек. Только смотри, чтобы сдуру головы не поотрывало… Шнур сантиметр в секунду горит.

Очевидно было, что сейчас Шульгин от души рассчитывается с Удолиным за всю его прежнюю надменность и чрезмерные «понты».

– Неужели у вас здесь нет никакого приспособления для утилизации мусора? – спросил Ростокин.

– Конечно, есть. Но сейчас – момент воспитательный. В армии не служил, не знаешь, как курившему в неположенном месте приказывают в наказание за час ведро окурков на территории полка собрать? И ведь собирали.

Маги и некроманты, судя по одеждам, в основном были приглашены Удолиным из разных десятилетий XIX века, и возраст их колебался между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Только один был явно из XVIII, и помоложе – около сорока. Очень возможно, погиб на гильотине в известной эпохе террора.

Постепенно, на морозе и ветерке, они приходили в норму и шевелиться начинали активнее, чем сонные осенние мухи.

Что следовало поставить в зачет профессору: в комнаты хозяев он своих соратников не пустил. Ночевали все в двух гостевых комнатах, остальные помещения сохранились в исходном состоянии. Замки не тронуты ни механикой, ни магией.

---

46 В XIX и начале ХХ века «золотой ротой» называли ассенизационный обоз, очищавший выгребные ямы с помощью черпаков и вывозивший «продукт» в бочках на конной тяге.