Дальше фронта

И ведь самое смешное, что первый шаг в воду он сделал сам, позвонив в новогоднюю ночь Тарханову и предложив отметить праздник вместе. После чего все завертелось…

Знать бы только, сам ли он сделал этот звонок, или его аналог запустил цепь событий, после чего перешел в иной социально-психический статус.

Ляхов поймал себя на мысли, что думает сейчас не обрывочной смесью слов, образов и ощущений, как обычно, а словно читает про себя заранее написанный, стилистически выверенный текст. Это с ним тоже бывало, но не слишком часто.

Только занял этот внутренний монолог всего две-три секунды, так что Розенцвейг даже не обратил внимания на некоторую паузу, возникшую после ознакомления Ляхова с приказом. Вполне нормальное дело – прочел, теперь вникает, осмысливает задачу. Ничего экзистенциального.^[60]

– Что же, камрад, сбегаем, посмотрим. Вы с текстом знакомы? – потряс Ляхов листком.

– Именно этот не читал, а смысл, наверное, знаю, если там не написано чего-то личного.

На приказе стоял гриф «секретно», поэтому в руки Розенцвейгу Вадим его не дал. Сложил вчетверо, спрятал в карман кителя.

– Личного – ничего. Сказано, что я должен координировать с вами свои действия. И только. То есть все будет, как и раньше. Однако сейчас в моем подчинении солидная вооруженная сила, включая военно-воздушную, так что уж извините, тут будет полное единоначалие.

– Какие могут быть вопросы? А у вас с собой сколько бойцов?

– Тоже четверо, с офицером. Всего, значит, будет восемь. Плюс летчики и самолет. Судя по нашему с вами опыту, на первый случай достаточно. Скажите лучше, вы продовольствием где загружались, на какой стороне?

– Шутить изволите? Я позаботился. Десять ящиков тех самых консервов, что так понравились нашему другу, и еще кое-что. Мы там, в Москве, со специалистами посоветовались, экспериментальное меню разработали. Если потребуется, воздушный мост быстренько наладим.

– Ну вот, я же говорил. Специалисты у нас на любой случай найдутся. В том числе и по загробной кулинарии и диетологии…

Розенцвейг вежливо усмехнулся.

На протяжении всего разговора господин Адлер не принимал в нем участия, сидел с таким видом, будто происходящее его совсем не касается или он вообще не знает русского. Но хотя выходило у него это весьма убедительно, Ляхов позволил себе в это не поверить. Станет Григорий Львович с собой такого недоумка возить.

Тут же он и проверил, не поворачивая головы, спросил ровным голосом, без всякого нажима:

– А у вас в нашей экспедиции какая функция, Сол? Должен же я представлять, чего ожидать от нового напарника…

– Пока никакой специальной, – так же ровно, без малейшего акцента ответил Адлер. – Попросил вот Григорий составить компанию, я согласился. Знаю и умею все, что полагается в моем возрасте и чине. Чин – майор. Начинал службу в армейском спецназе, потом все больше на канцелярской работе. Вы удовлетворены, господин полковник?

– Вадим, только Вадим. Ответом удовлетворен, дальше, как говорится, бой покажет. Так что, будем собираться? Можно сначала пообедать чем бог пошлет, а можно и до ужина дотерпеть. Тут часа три лететь?

– Приблизительно, – ответил Розенцвейг. – Я думаю, дотерпим. И я бы посоветовал сразу в Тель-Авив, там аэропорт большой, сесть легче. И живу я неподалеку.

– В этих вопросах полностью на вас полагаюсь. Значит, пошли. Если летуны не готовы, мы их поторопим. И с солдатами познакомиться надо, задачу им поставить. Настоящий боец всегда должен быть чем-либо озадачен, тогда служба сама собой идет.

Бойцы, прибывшие на самолете и приехавшие с Ляховым, так и сидели на скамейках по обе стороны диспетчерского поста. Штурмгвардейцы во главе с младшим унтер-офицером – слева, сложив рядом свои ранцы, плащ-палатки, автоматы и прочую амуницию. Курили, не пытаясь заговаривать с десантниками поручика Колосова. Возможно, имели соответствующие инструкции, а скорее, окружающая обстановка давила необычностью и непонятностью, и на посторонние эмоции просто сил не хватало.

А солдаты Колосова (самого в прошлом штурмгвардейца), пройдя с ним и с Ляховым «от Москвы до Бреста», напротив, считали себя ветеранами, которым приличествует важность.

Мало ли, что штурмгвардия! Мы вас еще в деле не видели, а береты и нашивки на кого хочешь нацепить можно. И поглядывали на новичков с плохо скрываемой насмешкой и даже некоторым злорадством. Вот, братва, повидаетесь с покойничками и покойницами на узкой дорожке, тогда и узнаете, почем фунт колбасных обрезков!

---

60 Экзистенциализм – философская система, трактующая взаимоотношения субъекта и объекта, внешнего и внутреннего как нерасчлененное единство, постигаемое в пограничных ситуациях, наиболее ярко – через предельное приближение к смерти.