Присягнувшие Тьме

— Что вы видите?

Люк протянул руку, как будто хотел до чего-то дотронуться. Его голос стал тонким-тонким:

— Красный свет… Стена. Изо льда… Или из лавы… Я не знаю. За ней что-то колышется…

— Что именно?

— Какое-то существо, прямо за стенкой. Можно сказать… Можно сказать, что оно плавает… в ледяной воде. Хотя я чувствую, что температура там как в жерле вулкана…

Ледяная кора — воплощение чистой скорби. Красная лава — символ душевной агонии. «Жерло» Люка оказалось открытой дверью в многоликий, бесконечный, вневременной мир. В ад?

— Опишите, что вы видите… Хотя бы отдельные детали.

— Я вижу… лицо… Оно горит. Я чувствую его жар, я…

— Опишите это лицо, Люк. Сосредоточьтесь!

— Я не могу. Я чувствую жар и холод. Я…

— Слушайте меня и описывайте, что вы видите…

Люк извивался в кресле. Провода вокруг его черепа сотрясались. Его лицо исказил тик, гримаса ужаса.

— Отвечайте мне, Люк!

— Глаза… налитые кровью глаза за ледяной стеной… — Люк был на грани истерики. — Лицо… Оно изранено… Я вижу кровь… вырванные губы… искромсанные скулы… Я…

— Продолжайте. Отвечайте на вопросы.

Его голова бессильно упала на грудь.

— Люк?

Глаза его были открыты. По щекам текли слезы. В то же время он улыбался. Страдания и испуг улетучились. Выражение лица было радостным. Он походил на изображения святых эпохи Возрождения в ореолах небесного сияния.

— Что происходит?

Его улыбка искривилась, стала злобной:

— Он здесь.

Что-то невыразимое проникло в комнату. Мне показалось, что запах гниения усилился. Я посмотрел на других. Корина Маньян дрожала. Левен-Паю чесал затылок. Специалист по изгнанию демонов крутил в руках «Римский требник», чувствуя искушение его открыть.

— Люк, кто там? О ком вы говорите?

— Таких вопросов не задавайте.

Голос Люка снова изменился. В нем появились брюзгливо-властные нотки. Психиатр не дал себя смутить:

— Опишите мне того, кого вы видите.

Люк усмехнулся, опустил подбородок. Его глаза пристально смотрели снизу на гипнотизера, в них была невыразимая ненависть:

— Я сказал: никаких вопросов в этом роде.

Зукка наклонился ниже. Завязалась настоящая схватка:

— У вас нет выбора, Люк. Опишите того, кто находится за стеной из льда. Или из лавы.

Люк нахмурился. Теперь его лицо стало отвратительным, холодным, злым. Оно источало недоброжелательство.

— Льда больше нет, — прошептал он.

— А что есть?

— Коридор. Только коридор. Черный. Голый.

— Есть ли что-нибудь внутри?

— Человек.

— Какой он?

Люк прошептал с нежностью:

— Это старик.

Люк быстро посмотрел в нашу сторону. На его лице было написано удивление. Мы тоже ничего не понимали. Каждый ожидал услышать про рога, козлиную бороду, раздвоенный хвост…

— Как он одет?

— В черное. На нем черное одеяние. Он сливается с темнотой. Выделяется только паутина.

— Паутина?

— Она блестит. У него над головой. У него волосы фосфоресцируют, излучают электричество.

Находиться в кабине становилось все тяжелее. Запах экскрементов усиливался, его нес мощный ледяной сквозняк.

— Опишите его лицо.

— У него белая кожа. Синюшная. Он альбинос.

— Какие у него черты?

— Оскаленные. Его лицо — сплошной оскал. Губы… Они растянуты, так что обнажены десны. Белые десны. Его плоть не знает света.

Теперь Люк говорил механическим голосом. Он давал нам холодный и беспристрастный отчет.

— Глаза. Какие у него глаза?

— Ледяные. Жестокие. С кровяной или огненной обводкой, не знаю.

— Что он делает? Он неподвижен?

Люк осклабился, повторив гримасу старика из туннеля. Это было отражение того, что сидело у него в мозгу.

— Он танцует… Он танцует во тьме. И волосы светятся у него над головой.

— А руки? Вы видите его руки?

— Скрюченные. Переплетенные на животе. Они похожи на его искривленные губы. Все его члены поражены сухоткой, — Люк улыбнулся, — но он танцует… Да, он танцует в тишине… И это Зло, которое действует… Во вселенской крови…

— Он с вами говорит?

Люк не ответил. Приподняв плечи, вытянув шею, он, казалось, к чему-то прислушивался. Не к словам гипнотизера, а к тому, что вещает старик из глубины жерла.

— Что он вам сказал? Повторите, что он вам сказал.