Присягнувшие Тьме

Разве на коре дерева возле обители Богоматери Благих дел не было написано: «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА»?

Не надо искать виновного в убийстве Сильви Симонис.

Я должен искать одного убийцу по всем трем делам — и, без сомнения, по многим другим!

Преступник, живущий в Юра — в этом я не сомневался, — совершал рейды по всей Европе. Он не только прекрасно разбирался в кислотах и насекомых, но и способен был внушить «лишенным света», что убивали они…

Меня опять осенило. А что, если этот человек просто сам создавал «лишенных света»? Что, если ему удалось проникнуть в их подсознание и поселить там черные видения?

Не демон, а демиург.

Человек, организовавший три убийства.

Человек, насылавший видения, которые якобы им предшествовали.

Я нашел имя для моего «суперподозреваемого».

Пришелец из Тьмы.

Да, настало время вернуть весь этот черный спектакль на землю. Светящийся старик, плотоядный ангел, изувеченный подросток: все это ипостаси одного человека. Сумасшедшего, который гримировался, переодевался и занимался обработкой сознания. Убийцы, который терзал тела и оставлял метки дьявола. Душевнобольного, отождествляющего себя с Сатаной и плодящего для себя «лишенных света»!

Еще глоток водки.

Снова жгучие размышления.

Что он делал, чтобы внушить травмированным людям их видения? Как он появлялся перед ними? Ответов нет. Тем не менее я чувствовал, как во мне горячей, приятной волной разливается уверенность.

Пришелец из Тьмы.

Такой мерзавец существовал, и я собирался до него добраться.

Это он написал мне «Я ЖДАЛ ТЕБЯ», а затем «ТОЛЬКО ТЫ И Я». Этот дьявол ждал своего Михаила Архангела, чтобы помериться с ним силами!

Я еще пропустил водочки за здравие своей новой версии.

Вибрация мобильника заставила меня подскочить.

Я подумал, что это Корина Маньян. Оказалось, Свендсен.

— Кажется, у меня новости.

— О чем?

— Об укусах.

Лишь через несколько секунд я понял, о чем речь. Уже очень давно никто не упоминал об этой специфической детали: оставшихся на телах убитых следах зубов.

Свендсен продолжал:

— По-моему, я понял, как это делалось.

— Ты на набережной Рапе?

— А где же мне еще быть?

— Еду.

Я с трудом поднялся, убрал бутылку в морозильник, взял плащ и закрепил кобуру на ремне. Написав записку, объясняющую мое исчезновение, и положив ее на столик в гостиной, я бесшумно удалился.

Перейдя через улицу, я постучал в стекло ребятам, которые с самого нашего приезда вели наблюдение за моим домом и перемещениями Манон. Стекло опустилось. На меня пахнуло ароматами еды из «Макдоналдса» и холодного кофе.

— Я вернусь через пару часов. Смотрите в оба.

Полицейский с лицом цвета папье-маше молча кивнул.

Я пошел к своей тачке. Машинально подняв глаза на свое окно, я, как мне показалось, различил быстро мелькнувшую за занавесками тень. Я стал пристально, с напряжением вглядываться в складки материи. Проснулась ли Манон, или это был отблеск фар проехавшего автомобиля?

Прошла минута. Никакого движения. Я пустился в дорогу, задаваясь вопросом, действительно ли я что-то заметил.

22 часа

Никаких пробок, блестящее шоссе. Я закурил сигарету. Опьянение прошло, вернулась ясность. Этот непредвиденный прорыв был похож на праздник.

Однако в морге на меня опять нахлынула дурнота. На прозекторском столе перед Свендсеном лежали два мачете. К горлу подступила память о Руанде. Изжогой, приправленной водкой и ужасом. Я оперся на вращающийся столик.

— Что это такое?

Голос у меня дрогнул. Швед улыбнулся:

— Демонстрация.

Он смазал одно из лезвий промышленным клеем. Затем взял пригоршню осколков стекла и рассыпал их по клею. И наконец положил сверху второе мачете, как кусок хлеба на бутерброд с ветчиной.

— Вот так!

— Что так?

Свендсен крепко замотал обе ручки изоляционной лентой, так что два клинка спаялись. Потом он повернулся к телу под простыней. Без колебаний он оголил грудь старика с оплывшим лицом и, размахнувшись, сильно ударил по ней. Я обомлел. Свендсен порой бывал непредсказуем.

С усилием он вырвал стеклянные зубья из тела, потом приказал:

— Подойди.

Я не сдвинулся с места.

— Подойди, я тебе говорю. Не беспокойся. Это тело здесь уже целую неделю. Бомж. Никто не станет жаловаться на причиненный ущерб.