— Фуко?
— Мы не можем найти ее, Мат.
— У тебя нет никакого следа?
— Никакого.
— А у других?
— Ничего нет. Мы думаем, что она вернулась в Юра.
— Почему?
— Так говорит Люк.
— Люк?
— Корина Маньян сообщила ему, что произошло. Он выслушал ее без единого слова. Совсем свихнулся. Сказал только, что их убила Манон и что ее надо искать в Сартуи. Что ей нужно вернуться к источнику. В дом матери.
Просто провидец какой-то! Я отсоединился и прибавил скорости. Синяя мигалка жандармов отбрасывала отсветы на горные склоны. Успеть раньше них. Спасти Манон. Я вдавил педаль.
У въезда в город я рванул налево. Вспомнил о дороге, идущей вдоль железнодорожного пути, без перекрестков и светофоров. Я включил четвертую передачу, и скорость перевалила за сто тридцать километров в час. Казалось, фары выдергивали деревья по краю дороги.
Через четыре минуты я уже ехал по богатому кварталу Сартуи. Свет полицейского фургона прорезал долину. Но позади меня. Я их обогнал. У меня было всего две минуты, чтобы забрать Манон.
Я разглядел впереди пирамидальный дом. Белый конек на крыше, сплошные окна. В доме было темно. Я проскользнул за дом и позвонил Манон на мобильный.
— Я приехал. Где ты?
— В гараже.
Я побежал к строению, примыкавшему к дому. Мигалка фургона все приближалась, освещая долину. Я толкнул дверь. Медленно, чересчур медленно перегородка сдвинулась.
Каждая лишняя секунда разрывала мне сердце.
В темноте показалась Манон. Светлое лицо, смутно различимое за облачком пара, вырывавшегося у нее изо рта. Она прошептала:
— Я не знаю, почему сюда приехала. Этот чертов дом наводит на меня страх. Я…
— Идем…
Манон вышла на порог. Движения ее были резкими и пугливыми. Как у тех, кто спасся после стихийного бедствия.
Свет от мигалки заставил ее застыть на месте.
— Это кто? Полиция?
— Я тебе сказал — поторапливайся.
— Они знают, что я здесь?
— Кое-что произошло.
— Что?
Жандармы были всего в сотне метров. Я прошептал:
— Лора, жена Люка. Ее убили. Вместе с дочками.
Манон застонала. Ее глаза обратились в сторону фургона.
— Они думают, что это сделала я?
Не отвечая, я схватил ее за руку и шагнул к машине. Она сопротивлялась. Я повернулся и закричал:
— Идем, черт подери!
Слишком поздно. Фургон показался на повороте аллеи. Я привлек к себе Манон, открыл дверь и затолкнул Манон в машину со стороны водителя. Сунул ей в руку свои ключи. Не могло быть и речи, чтобы она провела еще одну ночь среди людей в мундирах. Она должна прятаться до завтра, пока я не найду шофера такси и не сумею снять с нее подозрения.
— А ты?
— Я останусь здесь и задержу их.
— Нет, я…
Я сжал ее пальцы, в которых были ключи:
— Езжай в сторону Швейцарии. Позвонишь мне, как только пересечешь границу.
Нехотя она тронулась. Я крикнул:
— Шпарь! И позвони мне.
Она посмотрела на меня через стекло, как будто хотела запечатлеть в памяти мои малейшие черты. Свет от мигалки уже отбрасывал тени на ее лицо. Секунду спустя она включила задний ход, и мотор заурчал.
Я повернулся и пошел по дороге. Фургон остановился. Жандармы выскочили на шоссе и побежали навстречу мне с оружием в руках. Один из них заорал:
— Что вы здесь делаете?
Я полез за документами.
— Не двигаться!
Я уже достал удостоверение. Показал им его при свете их фар:
— Я из полиции.
Мужчины замедлили шаг, а офицер, закутанный в черную стеганую куртку, вышел вперед:
— Ты кто?
— Матье Дюрей, Парижская уголовная полиция.
Он схватил мое удостоверение:
— Что это ты тут делаешь?
— Веду расследование. Я…
— В восьмиста километрах от Парижа?
— Я сейчас все объясню.
— Да, неплохо бы. — Он засунул удостоверение к себе в карман, затем бросил взгляд на открытую дверь гаража. — Уж очень похоже на незаконное вторжение в жилище.
Он обернулся к своим подчиненным:
— Эй вы, обыщите-ка дом! — И снова обратился ко мне: — А где твоя тачка?
— Она сломалась по дороге. Я пришел пешком.
Офицер молча меня рассматривал. Плащ весь в формалине, лицо в крови, воротник расстегнут.
Жандарм размеренно дышал. Против света фар я не различал его черты. Воротник из искусственного меха отбрасывал искры в темноте.