Присягнувшие Тьме

— А что с головой?

— Она была еще теплой.

— Как ему удалось этого добиться?

— Ничего удивительного. Женщина умерла незадолго до того, как ее обнаружили. Вот и все.

— Вы хотите сказать…

— Что Сильви Симонис была жива, когда с нею все это проделывали. Она умерла от боли. Не могу точно сказать, когда именно, но наверняка в конце этой пытки. Об этом свидетельствует состояние лица. Кроме того, в том, что осталось от ее печени и желудка, я обнаружил следы начинавшегося гастрита и язвы двенадцатиперстной кишки, а это говорит о сильнейшем шоке. Агония Сильви Симонис продолжалась несколько суток.

У меня шумело в голове, от ужаса сдавило виски.

Вальре добавил:

— Образно говоря, он убил ее теми же инструментами, к каким прибегает сама смерть. Ничего не забыл. Даже насекомых.

— Значит, это он поместил их в тело?

— Да, он их вводил в раны, под кожу. Каждый раз он выбирал тот вид некрофагов, который соответствовал данной стадии разложения: мухи Sarcophagidae, черви, клещи, жесткокрылые, личинки бабочек… Ни одно звено этой цепи не было пропущено.

— Значит, он разводит этих насекомых?

— Вне всякого сомнения.

Несмотря на гул в голове, я сумел выделить несколько опорных точек: химик, лаборатория, питомник для выведения насекомых… Это были уже следы, чтобы найти негодяя.

— В наших краях живет один из лучших энтомологов Европы, специалист по подобным насекомым. Он помогал мне при вскрытии.

Вальре записал на визитной карточке имя энтомолога: Матиас Плинк — и указал подробный адрес.

— У него тоже есть питомник для разведения насекомых?

— Это основа его исследований.

— Значит, он может быть в числе подозреваемых?

— А вас со следа не собьешь. Поезжайте к нему, поговорите. Составьте свое представление. По-моему, он странный, но не опасный. Его питомник насекомых у горы Узьер по дороге в Сартуи.

Я снова склонился над фотографиями, пытаясь разглядеть детали. Вздувшиеся от газов ткани. Глубокие раны, кишащие мухами. Белые черви, присосавшиеся к розовым мышцам… Несмотря на холод, по спине у меня стекали крупные капли пота.

— А других признаков насилия вы не заметили? — спросил я.

— Вам что, этого мало?

— Я имею в виду насилие другого рода. Например, следы побоев, признаки применения силы при похищении…

— Есть, конечно, следы связывания, но главное — следы от укусов.

— Укусов?

Врач колебался. Я вытер пот, застилавший мне глаза.

— Это не человек и не животное. По моим наблюдениям, это «нечто» обладает огромным количеством зубов или даже скорее клыков, торчащих в разные стороны. Что-то вроде челюсти с хаотично растущими зубами.

В моем сознании всплыл образ Пазузу, ассирийского демона из коллекции Люка. Тварь с хвостом скорпиона мечется по лаборатории и склоняет свою морду летучей мыши над распростертым телом. Я явственно слышал ее хриплое урчание, звуки, которые она издавала, раздирая живую плоть. Дьявол. Дьявол во плоти, совершающий преступление…

Вальре пришел на помощь:

— Единственное, что приходит мне в голову, — это дубинка, утыканная зубами животного. Гиены или другого хищника. Во всяком случае, это было орудие, снабженное ручкой. И вероятно, он наносил им удары по телу Сильви Симонис в разных местах: по рукам, по груди, по бокам. Но вместе с тем есть и весьма четкие следы, оставленные челюстями. И зачем понадобилась эта особая пытка? Она не вяжется со всем остальным. Я… — Внезапно он внимательно посмотрел на меня. — С вами все в порядке? Вы неважно выглядите…

— Нормально.

— Может, выпьем кофе?

— Нет, спасибо, не беспокойтесь.

Чтобы обрести равновесие и прийти в себя, я стал задавать обычные в таких случаях вопросы:

— Вокруг тела были какие-нибудь следы?

— Нет, похоже, тело оставили там ночью, и утренний дождь все смыл.

— Вы представляете, как расположено место преступления по отношению к монастырю?

— Я видел снимки. На вершине утеса, над аббатством. Тело нависало над монастырем, словно вызов. Явная провокация.

— Я слышал, что это сатанинское преступление. Там были какие-нибудь символы, особые знаки? На самом теле или вокруг него?

— Я не в курсе.

— А что вы можете сказать о самом убийце?

— С технической точки зрения все достаточно ясно: химик, ботаник, энтомолог. Хорошо знаком с человеческой анатомией. Не исключено, что он патологоанатом! Кроме того, он бальзамировщик. Только бальзамировщик наоборот: он не предохраняет тело от разложения, а ускоряет этот процесс. Он дирижирует, играет с разложением… Своего рода художник. Это человек, который годами готовился к задуманному…