Мир без Солнца

— Как выбираться? — не понял Майский.

— Вверх по лесенке, — Дугин вытянул палец и шевельнул им несколько раз так, словно пересчитывал ступеньки лестницы. — Потому что, если исчезнет и лестница, мы не сможем подняться на верх.

Майский с ужасом посмотрел на лестницу.

— Почему ты думаешь, что лестница, может исчезнуть?

— Но ведь исчезло же куда-то все остальное, — Дугин обвел рукой пустое пространство вокруг. — Согласись, Антон, за пару часов, что мы находились в Лабиринте, невозможно демонтировать и поднять на верх всю находившуюся здесь аппаратуру.

Взгляд Майского сделался абсолютно потерянным.

— И что это значит? — спросил он таким тоном, словно и в самом деле рассчитывал получит ответ на свой вопрос.

— Не знаю! — сорвался на крик Дугин, нервы у которого тоже были на пределе.

Пнув ногой брошенную на пол катушку с тросом, он решительно направился к лестнице.

— Постой! — кинулся следом за ним Майский.

Добежав до лестницы, он первым ухватился за перекладину.

— Я полезу первый!

— Нет.

Движением плеча Дугин отодвинул Майского в сторону и, не обращая внимания на его причитания, начал быстро взбираться вверх по лестнице.

Майский, не отставая, карабкался следом. Он то и дело попадал ногой мимо перекладины и ругался при этом на чем свет стоит.

Чем ближе был выхода из колодца, тем сильнее тревога охватывала душу Дугина. Добравшись до середины лестницы, он поднял голову и посмотрел на верх.

Если даже предположить, что они с Майским, забыв о времени пробыли в Лабиринте целый день, и на верху сейчас царила ночь, он все равно должен был увидеть хотя бы звезды на небе. Но над головой у него была только тьма. Абсолютная, непроницаемая тьма, черная и пугающая, как кошмар.

Поднявшись до верха, Дугин ухватился правой рукой за предпоследнюю лестничную перекладину, а левую поднял над головой. Ему не удалось даже полностью выпрямить руку в локте, — пальцы уперлись в твердую, прохладную не ощупь поверхность. Дугин провел рукой из стороны в сторону. Поверхность была гладкой и ровной по всем направлениям. Лишь вытянув руку влево, насколько это было возможно, Дугин нащупал кончиками пальцев какую-то неровность, напоминающее сварной шов.

— Что там? — услышал он снизу взволнованный голос Майского.

— Крышка, — ответил Дугин.

— Что?

— Кто-то закрыл выход из Лабиринта... У тебя, кажется, был фонарик?

Неловко зацепившись за лестничную перекладину локтем правой руки, Майский снял с пояса фонарик, включил его и передал Дугину.

Перехватив фонарик из руки шефа, Дугин посветил на верх. Выход из колодца был плотно закрыт листом металлопластика.

Глава 8. Следы на песке.

Определение «разлом», предложенное Нестором Леру в первый же день катастрофы, оказалось настолько удачным, что прочно закрепилось в языке обитателей станции. Теперь уже никто не называл произошедшее иначе, как разломом. Хотя подлинные причины трагедии, разделившей станцию надвое, оставались непонятными.

В мире, в котором помимо своей воли оказались участники второй плановой экспедиции на РХ-183, не происходило смены дня и ночи. Над красной пустыней постоянно висели багровые сумерки. Рисунок пурпурных облаков на куполообразном небе все время оставался неизменным. Когда Кийск смотрел на это странное небо, он вспоминал застывший в воздухе флаг на мачте возле входа в Лабиринт.

К концу недели, минувшей со дня разлома, все аварийные работы внутри станции были завершены. Теперь лабораторный корпус и примыкающие к нему уцелевшие фрагменты жилого и складского корпусов, представляли собой единый, вполне жизнеспособный комплекс. Работы было еще немало, но теперь она шла уже не в авральном режиме, а в соответствии со стандартным графиком.

Во время разлома серьезно пострадали трое человек, получившие сложные переломы и ушибы внутренних органов. По счастью, обе смены врачей, находившиеся на станции, находились во время разлома в лабораторном корпусе. Раненые были немедленно помещены в стационар. По истечении недели врачи продолжали опасаться за жизнь только одного из пострадавших с тяжелую черепно-мозговой травмой.

После того, как были найдены элементы питания для автономных энергогенераторов, удалось вновь запустить почти все бездействовавшие прежде автоматические системы станции. Запасных элементов питания должно было хватить на три месяца работы станции с полной энергозагрузкой. Запасов продовольствия, медикаментов и боеприпасов хватило бы и на значительно больший срок. Но Кийск настоял на том, чтобы сразу после отмены аврального режима работ, на станции был введен порядок строгой экономий и учета всех ресурсов. В этом его целиком и полностью поддержала Лиза Стайн. Причина подобной осторожности заключалась в том, что по-прежнему не удавалось наладить связь.