И сразу я проваливался в невероятное. Не могу передать ощущение, которое испытываешь, почти наяву получив возможность увидеть, как из совершенно определенной точки реальности начинают расходиться, поначалу совсем почти незаметно, как железнодорожные пути после стрелки, а потом все круче и круче, и вот уже…
…Я надеялся, что еще несколько недель позволят мне не только изучить этот загадочный и интересный мир, но и подобраться к разгадкам многих тайн. Однако…
С утра Шульгин пригласил меня к себе, и выглядел он куда более серьезным, чем обычно.
– Ну что, не ослабел ли еще мученик науки?
– Нет, что вы. Только-только вошел во вкус. Может быть, вы все же откроете мне засекреченные файлы и книгохранилища?
– Я бы с удовольствием. Но… Скажи спасибо, что хватило ума не сделать этого раньше. Так ты хоть что-то успел узнать нужное, а то… Одним словом – передышка кончилась. Готов ты седлать коня?
– ?..
– Надо ехать в Россию. Сегодня же. Ситуация перегрелась и уже дымится. Есть шанс попробовать тебя в деле. Согласен?
– Сегодня? – Я был удивлен. Слишком я еще мало знаю и умею, чтобы ввязаться в перипетии чужой тайной войны. Он уловил мое сомнение.
– Конечно, можешь и остаться. Не неволю. Как и обещал. Купайся, гуляй, читай книжки и люби свою даму. Имеешь право…
Говорил он без издевки, спокойным, ровным голосом. Но при такой постановке вопроса…
– Зачем же? Я поеду. Аллу берем?
– Пожалуйста. В Харькове пока не стреляют. Ей будет интересно.
– Когда и на чем отправимся?
– А прямо вот сейчас. Пойди к себе, скажи Алле, пусть соберет самое необходимое. Из личных вещей. С учетом того, что все необходимое в Харькове есть. И возвращайтесь сюда. Дом запирать не нужно…
Было слегка тревожно, как всегда, при резкой перемене жизни, но и интересно в то же время. Увидеть Харьков, Москву, вообще «Большую землю» этой реальности – что может быть увлекательнее?
И сама поездка – на чем Шульгин собирается доставить нас на другую сторону Земли? Все-таки на самолете? Здесь это с пересадками займет дня три.
При известии о предстоящем путешествии Алла развеселилась. Сидеть без дела и читать книжки ей надоело куда больше, чем мне. Она же не историк, а человек конкретной профессии.
Через полчаса она была готова. Да ей и собирать-то было нечего. Переоделась в походный замшевый костюм, забросила сумку с женской мелочью и материалами по «фактору» на плечо.
– Присядем на дорожку? Нам в этом доме было хорошо, ведь правда?
И вот мы идем с ней по аллее, с некоторой печалью глядя на окрестности поселка.
Странно, возле замка нет машины, которая могла нас отвезти… А куда? Скорее морем мы пойдем куда-то, где есть аэродром.
– Нет, ехать никуда не нужно, – ответил Александр Иванович на мой вопрос. – Имеется другое средство. Прошу…
В соседней с его кабинетом комнате мы увидели не слишком большой, размером с письменный стол, пульт, похожий на режиссерский в телестудии. И больше ничего.
– До этого у вас наука еще не дошла? – спросил он с хитроватой усмешкой. – А мы через пространство ходим только так…
Он щелкнул тумблером, и рядом с пультом засветилась яркая сиреневая рамка. Очертив контур размером два на три метра.
Секунду внутри его было угольно-черно, потом открылся интерьер такой же точно комнаты.
– Вперед!
Сначала Алла, потом я и замыкающий Шульгин перешагнули «порог».
За окном синело небо в легких клочьях белых облаков, совсем рядом высились крутые холмы, покрытые багрово-золотым осенним лесом, чуть дальше поблескивала река.
– С приездом, господа. Вон там, левее – город Харьков, столица Свободной России…
Глава 11
Всю эту долгую ночь без сна я вспоминал прошлое, потому что о настоящем думать было практически незачем. Я понятия не имел, как станут развиваться события утром. Самое простое – Людмила проснется, как положено, приведет себя в порядок, не вспоминая об имевших место «неуставных взаимоотношениях», передаст мне то, что требуется, сообщит на словах, что ей поручено сообщить, и мы расстанемся, надеюсь, навсегда. Продолжать с ней знакомство я не собирался ни в каком варианте. Наступившая холодная ясность мысли уже заставила меня стыдиться своего недавнего порыва. Вида-то не подать я при встрече с Аллой сумею, но сам при воспоминании об этой ночи буду мучительно морщиться и поскорее переводить мысли на другое.