Александра – наказание господне

Как ему сейчас не хватало Павла! Хотелось поговорить обо всем откровенно, рассказать о несбыточных мечтах, но самый близкий друг, почти брат, готов покинуть его...

– Я всегда говорил, что тебя и на минуту нельзя оставлять без пригляда! – прозвучал за его спиной знакомый, с едва заметной хрипотцой голос. – Нажрались, сударь, до беспамятства или что-то еще соображаете? – Павел поднял с пола одну бутылку, другую и с укоризной взглянул на Кирилла. – Да-а, совести у тебя, гляжу, и на глоток не осталось! Это ж надо столько выпить, а про старого собутыльника и не вспомнить!

– Посмотри на столе, там еще пара бутылок есть. – Адашев постарался скрыть свою радость, но голос его все-таки дрогнул, когда он спросил: – Тебе-то что не спится?

– Попалась мне, Кирюша, с вечера в руки занимательная книжица. Я пока ее не прочитал, с места не встал. А в ней про вареники со сметаной, да про сало, да про колбасы наши деревенские, да все с этаким смаком! Ну, истинный Рабле этот Гоголь, только наш, малороссийский...

– Не знаю такого, не читал! – прервал его Адашев. – С чего это тебя ночью на чтение потянуло, или дня уже не хватает?

– Книжка-то не моя, Сашина, а она, если я не ошибаюсь, завтра поутру покидает вас.

– Ошибаешься, никуда она пока не уезжает! – сухо возразил князь. – С чего ты взял?

– Слухи, братец, слухи, они на голом месте не произрастают. Вчера вечером сорока мимо меня летела, да кое-что с хвоста и обронила.

– Ох, сдается мне, знаю я ту сороку! Нянька?

Павел пожал плечами:

– Какая разница! Главное, что Саша остается.

– Объясни мне, пожалуйста, Павел, почему за месяц с небольшим эта девица заняла то место в доме, которое по праву должна занять Полина?

– Ну, допустим, до таких высот ей не подняться. Неужели запамятовал, кого из них своей невестой провозгласил? – Верменич криво усмехнулся. – Давай о твоей суженой-ряженой ни словом больше, а то у меня уже оскомина, ей-богу!

– А я пока о ней и не говорю. Речь идет о мадемуазель Александре. Растолкуй мне, отчего вдруг мальчишки на откровенный бунт отважились? Я не говорю об Андрее, но ведь даже Ильюша, робкий, стеснительный, сегодня вечером поставил кресло Полине на платье...

– Будь моя воля, я бы сам в это кресло сел! – проворчал едва слышно Павел, а Кирилл сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал:

– Про тебя я уже не говорю, но и нянька туда же. Сашенька то, Сашенька это. Даже слово «мадемуазель» почти научилась выговаривать...

– Пока ты, Кирилл, в постели отлеживался, да в фигли-мигли с баронессой играл, Саша мальчишку Агафьиной племянницы на ноги поставила. Он по осени в костер упал. Думали, не жилец уже, а она ожоги каким-то порошком присыпала, велела ни днем, ни ночью раны не прикрывать. И недели не прошло, как все зарубцевалось. Красавцем мальчишке не быть, но жить будет.

– Почему с некоторых пор я обо всем узнаю последним, Павел? Почему какую-то гувернантку слуги слушают больше, чем меня?

– Уже и до этого дошло? – посмотрел на него с притворной печалью Верменич. – Смотри, скоро и ты у нее будешь по одной плашке ходить. Хотя нет, баронесса своего не уступит! Куда Саше до нее! У баронессы и тюрнюр, и экстерьер, и приданое, авось, какое-никакое! А мадемуазель кто? Жалкая бесприданница, да еще с этим украшением на лице! Тем не менее твои мальчишки на конфетки баронессы не купились, и смотри, что паршивцы надумали... – Павел вытащил из кармана стопку ассигнаций. – Знаешь, что это? Здесь, Кирюша, деньги, которые твои милые детки передали мне вечером. И с единственным пожеланием: купить мадемуазель Александре самое что ни есть красивое платье, причем непременно лучше, чем у Полины. А на кухне Агафья какую-то отраву варит, чтобы Саше веснушки вывести. И все, заметь, в одном направлении стараются!

– В каком же, если не секрет? – Князь, к своему великому удивлению, довольно споро поднялся из кресла и добрался до стола.

– Не секрет. Твои сыновья вздумали сами себе маменьку выбрать. Мне, например, поручено предварительно обсудить с ней сей вопрос.

– Не хочешь ли ты сказать, что это Саша?.. – тихо спросил Адашев.

– Вот видишь, и у тебя в привычку вошло ее Сашей называть. Со временем, возможно, и другие привычки появятся...

– Не городи чушь, а мальчиков надо отговорить от подобной затеи. Какая из нее жена, а тем более мать!

– А с лица воды не пить, Кирилл! Ты же постоянно твердил, что прежде всего ищешь мать своим детям, а когда они нашли себе добрую, заботливую женщину, ты спасовал. Видите ли, личные интересы возобладали! Так какого же черта ты тогда не в постели у этой напомаженной курицы Полины, а до сих пор сидишь в кабинете, не спишь? Или переживаешь, что тебе роды у старостихи не позволили принять? Смотри, эта девушка уже и в деревне нужна, твоим крестьянам, их женам и детям.