Далекое эхо

— Я хорошо помню это дело, — произнес он.

— Мы проводили тесты на ДНК с ее одежды, но сравнить их было не с чем, — продолжал Робин. Его худое лицо неожиданно прочертили веселые морщинки. — Тогда я заложил их в базу и постоянно сравнивал с материалом по последующим правонарушениям на сексуальной почве. Никаких совпадений. И вдруг этот звонок из манчестерской полиции. Получается, что у нас будет результат.

Лоусон хлопнул его по плечу:

— Отличная работа, Робин. Ты поедешь туда проводить допрос?

— Еще бы. Не терпится увидеть рожу этого мерзавца, когда он услышит, о чем я стану его спрашивать.

— И правда хорошая новость. — Лоусон весь расплылся в улыбке. — Все видят? Достаточно одного счастливого шанса, и успех в ваших руках. А как дела у остальных? Карен, удалось вам отследить бывшего дружка Рози? Того, кого мы считаем отцом Макфэдьена?

Карен кивнула:

— Джон Стоби. Местные ребята с ним побеседовали и получили кое-какой результат. Оказывается, у Стоби идеальное алиби. В конце ноября семьдесят восьмого года он угодил в аварию на мотоцикле и сломал ногу. В ночь, когда была убита Рози, он лежал загипсованный от бедра до пятки, так что никак не мог бегать в метель по Сент-Эндрюсу.

Лоусон поднял брови.

— Подумать только, какие у Стоби хрупкие косточки! А его медицинскую карту проверяли?

— Стоби дал им на это разрешение. И получилось, что все правда. Так что с этим покончено.

Лоусон чуть повернулся к Карен, как бы отгораживая их от остальных.

— Как скажете, Карен. — Он вздохнул. — Может, мне натравить Макфэдьена на Стоби. Это позволит отвлечь его от меня.

— Он все еще продолжает вас беспокоить?

— По два раза в неделю. Я уже жалею, что он свалился на нашу голову.

— Мне еще нужно побеседовать с остальными тремя свидетелями, — заметила Карен.

Лоусон поморщился:

— Вообще-то уже с двумя. Вроде бы Малкевич погиб во время пожара перед самым Рождеством — похоже на умышленный поджог. И Алекс Джилби вбил себе в голову, что теперь, когда и Дэвида Керра убили, какой-то псих, мститель-доброволец, уничтожает их по одному.

— Что?

— Пару дней назад он приходил ко мне. Конечно, это просто навязчивый бред, так что мне не хотелось его в этом поощрять. Может, вам лучше пока не торопиться с беседами со свидетелями. Да и вряд ли от них будет толк после стольких-то лет.

Карен хотелось возразить. Не то чтобы она ждала от этих разговоров чего-то существенного, но, будучи упорным и скрупулезным следователем, она чувствовала себя неуютно, не проработав хотя бы одно направление до конца.

— Вы не думаете, что он может оказаться прав? Я хочу сказать, что совпадение очевидно. Появляется на сцене Макфэдьен, узнает, что мы не надеемся поймать убийцу его матери, а затем двое из первоначальных подозреваемых оказываются убиты.

Лоусон возвел глаза к небу:

— Карен, вы слишком засиделись за этим делом. У вас уже галлюцинации. Разумеется, Макфэдьен не рыщет по округе а-ля Чарльз Бронсон. Он, слава богу, респектабельный профессионал-компьютерщик, а не какой-нибудь полоумный партизан. И мы не станем оскорблять его допросами относительно двух убийств, которые к тому же произошли не на нашей территории.

— Нет, сэр, не будем, — вздохнула Карен.

Лоусон отечески похлопал ее по плечу:

— Так давайте на некоторое время забудем о деле Рози Дафф. Оно никуда не убежит. — Он вернулся к остальной группе. — Робин, кажется, сестра Лесли Камерон составляет психологические портреты преступников.

— Совершенно верно. Доктор Файона Камерон. Несколько лет назад она работала по делу Дрю Шэнда в Эдинбурге.

— Теперь я припоминаю. Может быть, вам стоит для приличия ей позвонить. Дайте ей знать, что мы допрашиваем подозреваемого. И постарайтесь, чтобы пресса также это узнала. Но только после того, как вы поговорите с доктором Камерон. Я не хочу, чтобы она прочла об этом в газетах раньше, чем услышит из первоисточника.

Это явно был конец разговора. Лоусон залпом допил виски и направился к двери. На пороге он остановился и обернулся:

— Прекрасный результат, Робин. Мы все теперь выглядим лучше. Спасибо.

Верд оттолкнул от себя тарелку. Жирная туристическая пища, а порции хватило бы на день или два для семьи нищих мексиканцев, уныло думал он. Тяжело оказаться вырванному из привычного уклада жизни. Все, что делало ее приятной, казалось далеким сном. Есть пределы утешения, даруемые верой, — лишнее доказательство, как еще он далек от собственного идеала.