Далекое эхо

— Счастья тебе в Новом году.

— Думаю, это возможно, — мило покраснев, отозвалась она.

Зигги сорвал пробку с «Грауса» и пустил бутылку по рукам. Группки на площади уже рассыпались, смешались, все поздравляли знакомых и незнакомых с Новым годом, дыша виски и обнимаясь. Немногие, знавшие их по школе, выражали им сочувствие: вот не повезло, надо же было наткнуться на умирающую в снегу девушку. В их словах не было злорадства, но Алекс видел по глазам, что эта история им так же неприятна, как и ему. Четыре пары девушек начали танцевать рил вокруг елки. Алекс оглянулся по сторонам, не в силах выразить словами переполнявшие его чувства.

Линн тихонько просунула руку в его ладонь.

— О чем ты думаешь, Алекс?

Он посмотрел на нее и устало улыбнулся:

— Я подумал, как было бы все легко и прекрасно, если бы время сейчас застыло. Если бы мне больше никогда в жизни не пришлось возвращаться в Сент-Эндрюс.

— Все будет не так плохо, как тебе кажется. В любом случае, еще полгода, и ты будешь навсегда свободным.

— Я мог бы приезжать сюда на выходные. — Слова сами слетели с его губ. Оба поняли, что он имел в виду.

— Вот здорово, — откликнулась она. — Только не будем пока что рассказывать об этом моему кошмарному братцу.

Еще один Новый год… Еще один уговор.

В полицейском клубе в Сент-Эндрюсе выпивка тоже лилась рекой. Звон колоколов почти перекрывало шумное благодушное веселье праздничного танца. Сейчас единственным сдерживающим фактором для тех, от кого служба постоянно требовала сдержанности, было присутствие жены или мужа, невесты или жениха, а также тех, кто позволил себя сюда заманить, чтобы спасти от одиночества холостых или незамужних.

Раскрасневшийся от пляски Джимми Лоусон подхватил под руки двух женщин средних лет, дежуривших за пультом связи. Хорошенькая регистраторша зубного врача, с которой он сюда явился, укрылась в туалете от его, по-видимому, безграничной любви к шотландским народным танцам. Ему это было все равно: на Новый год всегда хватало женщин, готовых поплясать до упаду, и Лоусон с удовольствием выпускал пары. Это как бы уравновешивалось его служебным рвением.

Барни Макленнан облокотился на стойку бара между почти лежащим на ней Шоу и Аланом Бернсайдом. У каждого в руке было по доброй порции виски.

— Господи, вы только гляньте на них, — простонал он, — скоро у них и до джиги дело дойдет.

— В такие ночки хорошо быть холостяком, — заявил Бернсайд. — Никто тебя не оттаскивает от выпивки и не волочет с танцев.

Макленнан на это промолчал. Он уже забыл, сколько раз убеждал себя, что без Элейн ему лучше. Но таких уговоров хватало не дольше чем на несколько часов. Прошлый Новый год они еще встретили вместе, хотя все уже было ясно. Они держались друг за друга куда слабее, чем танцоры, крутившиеся сейчас на середине зала. Не прошло и месяца, как она сообщила ему, что уходит. Ей надоело, что работа для него важнее ее.

С невольной усмешкой Макленнан вспомнил одну из ее вечных жалоб: «Было б не так обидно, если бы ты расследовал серьезные преступления, вроде убийства или изнасилования. Но ты тратишь все Богом посланное время на мелкие кражи и угоны автомобилей. Каково, по-твоему, чувствовать себя менее важной, чем побитый «остин-макси» какого-то старого пердуна?» Что ж, ее желание наконец исполнилось. Год спустя он забуксовал в самом серьезном деле за всю свою карьеру — колеса крутятся, и ни с места.

В каком бы направлении они ни двигались, все заканчивалось тупиком. С начала ноября ни единый свидетель не видел Рози с каким-либо мужчиной. К счастью для этого таинственного ухажера, зима была суровой, когда людей больше интересует квадратный метр тротуара у них под ногами, чем то, кто с кем гуляет. К счастью для него и к несчастью для полиции. Они разыскали двух ее предыдущих дружков. Один расстался с нею ради девицы, с которой проводил время до сих пор. Ему было нечего делить с погибшей подавальщицей бара. Другого Рози бросила сама в первых числах ноября, и поначалу он показался многообещающим подозреваемым. Он никак не хотел примириться с ее отказом, пару раз появлялся в баре и устраивал небольшие скандалы. Но на ночь убийства у него было твердое алиби. До полуночи он находился у себя на работе, где происходила рождественская вечеринка, затем отправился провожать секретаршу своего босса и остаток ночи провел с ней. Он признался, что обиделся на Рози, когда она так с ним порвала, но, по правде говоря, получил больше удовольствия от новой своей пассии, гораздо более щедрой на сексуальные радости.