Билет на Лысую гору

Голос Багрова звучал ровно и размеренно.

– Всех валькирий двенадцать. Они живут отдельно, но поддерживают связь и нападают на врагов света все вместе, единым отрядом. Кроме того, существует еще одна – тринадцатая валькирия. Валькирия-одиночка, так ее называют. Ее магия гибче, вкрадчивее, мудрее, чем у остальных. Хотя те двенадцать, возможно, и сильнее, и опытнее в ратном искусстве. Сдается мне, что тринадцатая валькирия – теперь ты.

Ирка сглотнула.

– Откуда ты знаешь, что я тринадцатая? Что та валькирия, на место которой я заступила, была валькирией-одиночкой?

– Возле тебя нет других валькирий. Тебе не помогают, хотя ты мало что умеешь.

– Потому что я валькирия-одиночка?

– Боюсь, что да. Другие валькирии избегают валькирию-одиночку. Причина этого мне неизвестна.

– Ты много знаешь о валькириях. А я вот ничего, – сказала Ирка печально.

Ей подумалось, что все в ее жизни происходит в едином ключе. Ее тропа с рождения была проложена в стороне от проезжих дорог и общих перекрестков. Если кто-то и должен был стать одиночкой, то лучшей кандидатуры не найти. Неудивительно, что смертельно раненная валькирия выбрала именно ее.

– Я знаю много, но далеко не все. Все знает он, – сказал Матвей, показывая Ирке перстень. – Я слышу его шепот. Перстень может слышать только тот, кто его носит. В нем мудрость моего учителя Мировуда.

– Вся?

– Далеко не вся. Но оно и к лучшему. Святогор был так силен, что его не держала земля. Уйти же под землю от избыточной мудрости еще проще, – признал Багров.

Он поднял смуглую, худую, но сильную и жилистую руку, чтобы отбросить со лба волосы. На запястье блеснул серебром старинный браслет. Он заинтересовал Ирку даже больше, чем перстень Мировуда.

– Можно взглянуть?

Матвей протянул ей руку. Ирка коснулась его запястья. Оно было более чем материально. Прохладное, с тонким белым шрамом запястье полуподростка-полуюноши. Она провела пальцем по рунам браслета.

– А снять можно? – спросила она, подумав, что руны могут быть и на той стороне.

– Нет. Смотри на руке, – отказал Матвей.

– Почему только на руке? Думаешь, я не отдам? – удивилась Ирка.

Багров усмехнулся.

– Не в том дело. Отдавать некому будет.

– Почему?

– Как-то Мировуд послал меня на рынок. И там я случайно купил этот браслет у одной колдуньи – мелкой торговки артефактами. Из тех колдуний, что за бесценок выкупают имущество умерших магов и после распродают его частями. Скорее всего колдунья сама толком не знала, что за браслет попал к ней в руки. Едва она сняла его со своего запястья и надела на мое, как поперхнулась яблоком, которое жевала, и умерла на месте.

– Ты серьезно? Ужасно глупая случайность.

Багров хмыкнул.

– Случайность? Ничего подобного. Позднее я разобрался в чем дело. Не подавись она яблоком, она упала бы на ровном месте и свернула бы себе шею. Или на голову ей со строительных лесов свалилось бы ведро с раствором… Или ее укусил бы бешеный пес. В общем, шансов дожить до вечера у нее не было. Дело в том, что ведьма по ошибке продала мне Счастливый Браслет.

– Разве это плохо?

– Счастливый Браслет – вещица с характером. Едва хозяин расстается с ним, как все беды, которых он избегал так долго, обрушиваются на него разом. Это потому, что беды никуда не исчезают. Они караулят в тени и ждут только момента, когда магический круг разомкнется хотя бы на миг.

– И тогда ты падаешь на ровном месте?

– И тогда происходит все что угодно, – сказал Багров.

Думая о чем-то своем, он прошелся по комнате, тронул рыболовную сеть и присел на корточки рядом с домовым кикимором. Антигон настороженно наблюдал за ним.

– Симпатичный старичок!.. Похож на титулярного советника, который съел заднюю лапку заговоренной лягушки. Я забыл: он разговаривает? – поинтересовался Багров.

Кикимор передернулся от ужасного оскорбления.

– Как ты смеешь, гадина ползучая! Я мерзкий, коварный монстр!.. Бойся теперь спать ночами, дрянь! – завопил он, подскакивая.

Матвей заткнул раковину уха пальцем.

– О! Не только разговаривает, но и плюется! Полное ухо наплевал! – произнес он удовлетворенно и снова стал ходить по комнате.

Ирка заметила, что время от времени он не то тревожно, не то задумчиво посматривает в окно. В деревянной раме, точно на картине, угадывались силуэты деревьев.

– Ты думаешь о Глиняном Псе? Что он нагрянет? – спросила она.