Мой ласковый и нежный мент

– Пока Надымов тоже выпущен под подписку о невыезде, – вздохнул Барсуков, – но он – явный организатор всего этого мероприятия, поэтому не думаю, что он сумеет отвертеться на этот раз, но и здесь я вам ничего не гарантирую. Меру наказания ему определит суд.

– Плевать он, по-моему, хотел и на вашу подписку, и на ваш суд, – махнула рукой Антонина. – Сегодня мы попытались навестить подружку, бывшую подружку, – поправилась она поспешно, – брата Людмилы Алексеевны, которая сейчас дружит с Игорем Ярославичем и потому проживает в его доме. Сразу же после обеда, когда вернулись из больницы, поехали за город, где надымовская вилла находится. Но куда там! Нас только к воротам и подпустили. Охранник еще тот мордоворот, но вежливо так разъяснил, что Света на занятиях – по хореографии, поэтому суетиться не стоит, где проходят эти занятия он все равно не скажет. Но вскоре должен появиться сам Игорь Ярославович, – Антонина усмехнулась, – который, по вашим словам, Денис Максимович, должен сейчас на луну выть от невозможности выехать из Вознесенского. Вот он-то если посчитает нужным, то, возможно, и позволит нам поговорить с ней или с ее мамашей.

– Я так понимаю, что Игоря Ярославича вы не дождались, – констатировал Барсуков, – и основываетесь лишь на высказывании охранника о его предположительном приезде в город?

– Естественно, не дождались! – вздохнула Тонька и с горечью в голосе спросила: – Или вы думаете, что он позволил бы нам встретиться со Светланой? Ну почему вы не найдете на него управу? Он в открытую живет с семнадцатилетней девочкой, правда, с позволения мамаши, у которой крыша давно уже поехала, и никого это совершенно не волнует!

– В том-то и дело, что открыто, и вы верно заметили: с доброго согласия самой Светланы и ее мамаши, невменяемость которой еще доказать надо.

– Он же их обеих купил, неужели не понятно? – удивилась Людмила. – Наобещал три короба, накормил, одел, обул, а что еще девчонке надо, которая ничего в своей жизни слаще репы не ела? На красивую жизнь засмотрелась, а не видит, к какой пропасти он ее толкает. А у мамаши ее один свет в окне: бутылка. Ей даже закуски уже не требуется, высохла вся, почернела. Какая она защита Светке? Никакая. Пропила дочь, продала ее за бутылку и дорогие тряпки этому толстому мерзавцу – и горя ей мало!

– Надымова можно привлечь к ответственности только в том случае, если от Светланы или ее матери поступят заявления о каких-то насильственных или противоправных действиях, совершенных против них этим гражданином. Но на сегодня таковых заявлений, насколько мне известно, не поступало, поэтому мы не вправе затевать какое-либо расследование по данному вопросу.

– Выходит, пусть девчонка погибает? – всплеснула руками Антонина.

– Ну, насчет ее гибели, думаю, Антонина Сергеевна, вы сильно преувеличиваете! – улыбнулся Барсуков. – В отличие от вас охранник позволил мне поговорить со Светой. Выглядит она прекрасно, жизнью своей довольна, усиленно и целенаправленно готовится к конкурсу красоты… – Он замолчал на мгновение, отвернулся от своих неожиданных попутчиц и задумчиво произнес: – Возможно, это и делает женщину счастливой? Тряпки, украшения, косметика, отсутствие волнений о хлебе насущном? И в гимназии у нее все идет отлично. Я поговорил с классным руководителем. Учителя догадываются о роли Надымова, но помалкивают: главное, чтобы их отношения не сказывались на учебе, а остальное всем по барабану, как однажды очень метко заметила Людмила Алексеевна.

– Ну все, туши фонарь! У меня просто нет слов! – развела руками Антонина. – Куда ни кинь, всюду клин, Людочка! А может, Светка и вправду умнее всех оказалась? И нас с тобой в первую очередь? И для женщины главное не работа, а возможность выглядеть настоящей женщиной?

– И что тебя сдерживает, Тонечка? – не выдержал Сергей. – С твоими талантами ничего не стоит какого-нибудь приятеля Надымова подцепить! Станешь жить-поживать в свое удовольствие и передвигаться будешь на японских машинах, а не на милицейских, как теперь.

– Меня только то сдерживает, Сереженька, – ласково протянула Антонина, – что ты сейчас находишься при исполнении служебных обязанностей и под защитой своего начальства, а иначе узнал бы, как меня за дружков Надымова сватать. Мы с Людмилой Алексеевной привыкли сами решать свои проблемы, без чьих-либо подсказок и добрых советов, заруби себе на носу, дорогой!

Барсуков, словно потеряв интерес к разговору, на перепалку Антонины и Сергея внимания не обращал, а молча вглядывался в темноту, рассекаемую светом фар. Небо над подступившими к самой дороге горами было бархатно-черным и глубоким, густо усыпанным звездами, но на горизонте оно еще светилось розовато-сиреневым светом.