Бои местного значения

Поверх полувоенной одежды Шестаков накинул то же самое барское пальто, а Власьев ограничился короткой кожаной курткой.

– Ну а теперь сверим часы, есть такая народная примета перед опасным делом, – пошутил Власьев. – Я, значит, жду вас ровно в два ноль-ноль в известном дворе, под окном. Постарайтесь не задерживаться, сами знаете, каково ждать в такой ситуации.

– Договоримся так. Ждете до трех. Если я не появляюсь – действуйте по обстановке. Второе контрольное время – с трех до шести здесь. Третье – завтра с двенадцати до четырнадцати в зале ожидания Ленинградского вокзала. Ну а уж если что, – Шестаков усмехнулся мрачновато. – Либо у вас на кордоне свидеться удастся, либо… Вы уж тогда о моих позаботьтесь, как сумеете.

Власьев не стал говорить почти обязательных в подобном случае слов: «типун вам на язык», «да о чем вы, все будет хорошо» и т. п. Он просто кивнул молча и только на пороге уже, пожав товарищу руку, буркнул коротко:

– Но вы все же постарайтесь не опаздывать.

Таксист не подвел, не успел Шестаков выкурить первую папиросу на ступеньках писательского подъезда, как в конце переулка вспыхнули яркие фары, послышался мягкий гул мотора, и к краю тротуара подплыл длинный зализанный силуэт машины, будто адмиральский катер к трапу линкора.

Садясь по-прежнему на переднее сиденье, Шестаков щелкнул крышкой часов.

– Молодец, секунда в секунду подъехал. Теперь можно и не спешить, до поезда времени с запасом.

Ехали сначала по набережной, потом через Большой Каменный мост. На Боровицкой площади Слесарев неожиданно свернул налево, в узкую улицу Фрунзе.

– Здесь поближе будет и посвободнее, ни светофоров, ни ОРУДа, – пояснил шофер, не дожидаясь вопроса, отчего не через Манеж и улицу Горького они едут. – Вам все равно, а мне еще в парк ехать, потом домой добираться, я и так специально на два часа после конца смены задержался.

Шестаков намек понял, но думал он сейчас не о том, сколько чаевых заслуживает Сергей за свою самоотверженность.

Пожалуй, так действительно лучше для его планов.

Где-то за Красной Пресней, на углу одного из безлюдных и темных переулков вдоль Большой Грузинской, он попросил шофера остановиться.

– Есть. Ай, забыли что?

– Да нет, не забыл, – ответил Шестаков, вытаскивая из кармана пистолет. – Ты, главное, не нервничай, – длинный и тонкий ствол «вальтера» уперся таксисту в бок.

– Что? Что такое? – не сразу понял происходящее Слесарев, которому, наверное, еще не приходилось сталкиваться с грабителями и налетчиками, которых в тогдашней Москве было никак не меньше, чем в нынешней, только вели они себя потише и власти поступали с ними куда беспощаднее. «Десятки» и «вышки» раздавали только так, без оглядки на адвокатов и «презумпции невиновности». Тогда суду достаточно было одного-двух свидетельских показаний, а «царицу доказательств» добывать тоже умели. Хорошо это или плохо – другой вопрос.

– Тут такое дело, браток Сережа, – мягко и ласково отвечал шоферу Шестаков, в очередной раз не переставая поражаться многосторонности своих актерских данных. – Или ты сегодня очень прилично заработаешь, так что и без всякой сберкассы на то вон хватит. – Он указал тем же пистолетом на к случаю подвернувшийся рекламный щит, освещенный уличным фонарем. Там до ушей улыбался здоровенный рабочий, по виду – шахтер, приобнявший за плечи столь же лучезарную подругу на фоне сочинской набережной. Пожарно-красный текст гласил: «В сберкассе денег накопил – путевку на курорт купил!» – Или все может совсем наоборот получиться. Я человек серьезный, деловой, мокруху не люблю. И ты меня к этому не вынуждай.

– Как, чего, о чем это вы? – испуг шофера был ненаигранный. Трусоват он оказался, даже как-то неприлично для разбитного московского таксиста.

– Да ничего, ничего. Сейчас ты выйдешь из машины и пойдешь, куда нравится. Чтоб не скучно было – на тебе для начала сотню. В ресторане можешь посидеть или девочку возьми на вокзале, время-то и пройдет. А часика так в четыре заберешь свою телегу, ну хоть на углу 1-й Брестской. Без обмана. У тебя зарплата сколько?

– В-восемьсот.

– Охота же за такое – по двенадцать часов спину гнуть, – хохотнул Шестаков. – А план? В день?

– Четыреста.

– Вот тут в ящике найдешь две тысячи. И свободен. Только не вздумай легавым настучать. – Шестаков теперь уже чувствительно ткнул его стволом в бок. – Тебя найти – плевое дело. Парк знаю, фамилию знаю, домашний адрес выяснить – что два пальца. А если я по твоей наводке сгорю – мои ребята тебя на ремешки порежут. Тупыми перьями, имей в виду.